– Зачем мне это делать, когда мне так нравится смотреть, как ты страдаешь?

Я подтолкнула Титанию, отказываясь дать ему понять, как сильно его слова взволновали меня.

– Я тоже тебя видела, Сирен, – сказала я через плечо. – И сейчас ты все такой же ребенок, каким был тогда.

Выполнив первую часть моего плана, мы поехали обратно в Старый Замок. Талин неоднократно спрашивал меня, какую сделку мы заключили, но я ничего ему не говорила без присутствия Зейди, Сэми, Эбб, Адриэль, Омореса и Грига. Этот план касался всех нас.

Я все еще не могла до конца поверить, что согласилась с идеей Зейди. Когда я сказала ей, что планирую предложить свою кровь в обмен на варинийцев, ее протесты начались еще до того, как я закончила говорить.

– Я не позволю тебе преподнести себя Сирену, как рыбу на блюде, – сказала она во дворе, ее янтарные глаза пылали гневом. – Я не могу поверить, что ты думала, что тебе это сойдет с рук.

– Я не расскажу об этом Талину, и ты тоже. Ты обещала.

Она скрестила руки на груди.

– Это было до того, как я поняла, что ты полностью выжила из ума.

– Зейди, предложить Сирену немного моей крови в обмен на варинийцев – хорошая сделка. Честно говоря, нам повезет, если он вообще согласится на это.

Мы с Зейди спорили с переменным успехом почти полчаса, и никто из нас не отступал.

– Даже если предположить, что Сирен не причинит тебе вреда, – сказала Зейди, – ты выиграешь битву только для того, чтобы проиграть войну.

– И что ты предлагаешь? – раздраженно выпалила я в ответ. – Если мы ничего не предпримем, и Талия двинется на Новый Замок, Сирен сможет использовать варинийцев так, как сочтет нужным: в качестве войск, пушечного мяса или заложников. И я не уверена, что Талию они достаточно волнуют, чтобы это ее остановило.

Она несколько минут ходила взад и вперед, размышляя.

– Что, если мы только позволим Сирену поверить, что он заполучил твою кровь?

Я покачала головой.

– Сирен не глуп. Он захочет сам взять кровь из моей руки.

Именно тогда Зейди предложила свою идею, и с тех пор наши споры только разгорелись с новой силой. Но я узнала ту же решимость в ее глазах, которую видела в ту ночь, когда она нанесла себе шрамы. Я всегда была известна как упрямица, но когда дело зашло так далеко, Зейди оказалась еще более упрямой, чем я.

Теперь, когда Зейди объяснила собравшимся, о чем мы договорились, Сэмиэль взорвался в приступе ярости.

– Я не могу поверить, что слышу это! – закричал он, практически вскакивая со стула. – Мы не можем отправить Зейди вместо Норы. Если предположить, что Сирен даже клюнет на это, то у нее нет целительских способностей Норы. Если он порежет слишком глубоко или слишком сильно…

– Он никогда не делал этого раньше, – спокойно сказала Зейди.

Я повернулась к Талину, который смотрел на меня с безмолвным, кипящим гневом.

– Скажи что-нибудь, – взмолилась я. Я и не ждала, что ему понравится идея о том, чтобы я предложила свою кровь в обмен на варинийцев, но я надеялась, что он, по крайней мере, поймет, почему я это сделала.

– Я не могу поверить, что ты заключила сделку с Сиреном, не посоветовавшись сначала со мной, – сказал он наконец.

– Я знала, что ты никогда на это не согласишься. В любом случае, ты должен быть благодарен мне. Нам нужно было выманить Сирена из Нового Замка, и мы это сделали. Есть место, где лес растет относительно близко к лагерю Сирена. Вы можете отправиться туда под покровом темноты сегодня вечером со своими войсками. Когда мы произведем обмен, мы подадим сигнал. К тому времени, как Сирен поймет, что мы сделали, вы отрежете его от Нового Замка и остальной его армии.

Я боялась, что Талин сразу откажется от сделки, но он на мгновение закрыл глаза, прежде чем заговорить.

– Мне нужно обсудить это с моей матерью. Мы встретимся снова через час. – Когда он открыл глаза, они были направлены прямо на меня, и в глубине души я надеялась, что он попросит меня остаться, чтобы мы могли обсудить это. Вместо этого он отпустил нас всех взмахом руки.

Сэми и Зейди исчезли в своей комнате, чтобы поспорить наедине. Адриэль молча последовала за мной обратно в нашу комнату. Как только дверь закрылась, ей было что сказать.

– Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь. – Она плюхнулась на кровать, раскинув руки и ноги, как морская звезда. – Потому что я понятия не имею.

– Зейди хочет сделать это, Адриэль. И с моей стороны будет очень лицемерным не позволить ей сделать то, что предложила я. Она просила меня доверять ей, и поверь мне, сознательно подвергать свою сестру опасности – одна из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать. Но она храбрее, чем думают люди – чем я думала, – и я верю, что она сможет это сделать.

– А что, если Сирен поймет, что вы сделали? Он может убить ее, Нора.

То же самое и я сказала Зейди, но у нее нашелся контраргумент.

– Сирен знает, что он никогда не получит мою кровь, если убьет Зейди.

– А если он сразу же выпьет кровь? Он будет ожидать видения.

– Вот почему я спрячусь там. Если он сделает это, не дождавшись, пока Зейди вернется назад, я порежусь, как только он ее выпьет.

Она снова покачала головой, но, наконец, подвинулась достаточно, чтобы я могла сесть на ее кровать.

– Мне это не нравится. Я знаю, что ты хочешь защитить варинийцев, но мы обе знаем, что они не сделали бы того же для тебя.

Я легла рядом с ней.

– Люди Галета исцелили бы тебя, если бы ты заболела?

– Я сомневаюсь в этом.

– Вот именно. И все же ты все равно работаешь на них.

– По крайней мере, мне платят за это.

Я повернулась к ней лицом.

– Ты знаешь, что это не причина, по которой ты это делаешь. В глубине души я знаю, что это правильно, Адриэль.

Она вздохнула, смирившись, и потянулась к тумбочке за книгой в кожаном переплете.

– Есть заклинание, написанное на Пенери. Моя мать научила меня всего нескольким словам на этом языке, но я нашла в библиотеке книгу, которая помогла мне перевести ее.

Я приподнялась.

– Правда?

Она кивнула и протянула мне книгу, открытую на странице ближе к концу.

Я придвинулась ближе.

– О чем там говорится?

– «Два сердца бьются как одно; но разорванным узам исчезнуть суждено. Освободите их от чар. И навсегда рассеется этот кошмар». Возможно, я пролистала заклинание, когда не узнала язык, хотя сама страница не выглядела знакомой, и у меня снова возникло ощущение, что она намеренно скрывалась.