лично съездить к Мирзо, но сейчас он не может не то, чтобы к Мирзо, он не может даже метра на машине проехать. Колес нет.

А еще, как на зло, Люда за целую неделю так ни разу и не навестила его. Но с ней более-менее понятно: явно что-то было раньше с Шуркой. Знает она его, видимо, неплохо, если так настойчиво отговаривала Борьку от дальнейшего общения с ним. Может он, действительно, монстр какой-нибудь, который не в состоянии контролировать свои поступки?

Но всё же, в конце концов, Борька решился отправиться к ненавистному Шурке домой. Время выбрал под самый вечер, чтобы была возможность как можно менее заметно подойти к дому и хотя бы через щель в заборе рассмотреть двор. А вдруг увидит свои колеса.

Подойдя к дому, он решил сначала осмотреться: ой как не хочется попасться на глаза Шурке! Тем более тот может вообще возникнуть внезапно из ниоткуда, как и было в прошлый раз. А что произойдет дальше, не знает никто. Неизвестно что у него на уме, если вообще этот ум имеется. Борька не заметил ничего подозрительного и решил, что пора! Крадучись вдоль забора, он заглядывал между досок, стараясь увидеть что-то напоминающее его колеса или хотя бы следы от них. Впрочем, Шурка или кто-то другой мог их запросто перенести, не коснувшись земли. И кому только в голову взбрело спереть колеса с внедорожника? Может это и не Шурка вовсе? Борька почувствовал себя неуютно от того, что ему пришлось решиться на этот несвойственный ему шаг: вот так вот красться вдоль чужого забора, будто сыщик. Но сейчас он был похож не на сыщика, а на неумелого воришку.

Прочесать весь периметр Борьке не удалось в виду наличия густых зарослей крапивы, репейника и борщевика. В конечном счете он плюнул на это занятие и вышел на открытое место возле самой дороги. Спрашивать напрямую у Шурки, крал ли тот колеса, Борька, конечно же, не планировал. Хотя думал об этом не единожды. Но робел даже от одной мысли о возможности такой встречи.

– Долго же тебя ждать пришлось, – услышал он до боли знакомый противный голосок. Обернулся. Прислонившись к стволу дерева стоял Шурка и недобро ухмылялся. – Что ты здесь всё лазишь?

Борька смотрел на противника и прикидывал, что же будет дальше. Одной рукой тот опирался на трость, будто у него были проблемы с ногами, словно у пожилых людей. Но по всему было видно, что по крайней мере с ногами точно все в порядке. Впрочем, Борька до конца так и не смог определить, были ли какие-либо последствия после полученной травмы, но в любом случае эта палка выглядела достаточно угрожающе.

– Ну, чего молчишь? Боишься?

Борька действительно ощущал признаки страха, но показывать это не намеревался, однако в драку лезть тоже не желал. В то же время уйти ни с чем не хотелось.

– Может и боюсь, – честно признался он. – Только не пойму, чем я тебе так не понравился?

Шурка прищурил глаза, чуть помедлил, но все же снизошел до ответа:

– Путаешься под ногами, а я не люблю, когда дрищи на дороге стоят.

Так скверно Борьку в жизни еще не называли ни разу. Но хотя бы диалог завязался, и, возможно, Шурка сегодня был в одном из своих состояний, которое можно назвать дружелюбным. Может быть, в таком случае получится и дальше что-то выяснить полезное для себя.

– Как же я уеду? Тебе не хуже меня известно, что пока это проблематично, – закинул он удочку.

Шурка в ответ лишь пожал плечами, всем своим видом показывая абсолютное непонимание, о чем говорит Борька. Но Сыроедов решил не останавливаться, раз уже начал:

– Ты же знаешь зачем я пришел?

Шурка снова прищурил глаза, затем ухмыльнулся и сказал:

– Знаю.

С этими словами он отделился от дерева и слишком быстро для недавно контуженного подскочил к Борьке и замахнулся посохом. Но удара не последовало. Шурка вдруг скосил глаза за спину Борьки и неприятно захохотал. Борька, ошеломленный Шуркиной прытью, отошел на пару шагов и только потом обернулся посмотреть, кого он должен благодарить за свое чудо спасение. На дороге стояла Люда и сердитыми глазами следила за происходящим. Люда злилась, Шурка ухмылялся, а Борька выглядел болваном, случайно попавшим на разборки, к которым не имел никакого отношения.

Первая не выдержала Люда. Она круто развернулась и размашистым шагом пошла прочь. Шурка уже принял прежнюю позу больного человека, опираясь на трость. Борька решил, что уже достаточно провел время в его обществе и посчитал, что лучше тоже удалиться, пока цел.

– Я же сказала не ходить к нему! – выговаривала Люда. Борька сидел на скамейке возле пруда, словно напортачивший школьник.

– Я уже неделю не могу уехать. Ищу колеса. Вот и пошел узнать, так сказать, лично, где он их спрятал.

– Не лезь не в свое дело! – выкрикнула она.

– Почему же не свое? Колеса же мои.

– Как ты не можешь понять, машина твоя здесь абсолютно ни причем! И вообще не вмешивайся в наши дела. Деревня живет своей жизнью, тебе лучше не вмешиваться.

– Я ни во что не вмешиваюсь и не собирался вмешиваться. С чего ты взяла? – изумился Боря.

– Да как только ты приехал, так сразу и началось, – Люда понизила голос. – Все мужики злые. Не хотела тебе этого говорить, но жалко стало. Не ходи лучше никуда, целее будешь.

– На что же они так разозлились? – не понимал Боря.

– Как на что? Кольцевание твое им поперек горла встало. Ладно бы на следующий год. А тут так внезапно. У мужиков своей работы на участках невпроворот. А сейчас в авральном режиме всё забросили и только с кольцеванием и возятся.

Борька развел руками:

– Понимаю, но к сожалению, на следующий год это уже никому нужно не будет. А что, прям так все злые? Я думал только Шурка, ну и отец твой.

Люда не ответила. Тогда Борька решил перевести разговор:

– А что у тебя с Шуркой?

Она молниеносно сверкнула глазами:

– Не твое дело. И вообще, всё, что в деревне происходит не твое дело.

Она развернулась также, как и тогда при встрече с Шуркой и собралась уходить.

Борька вскочил, понимая, что продолжения не будет. Крикнул ей вслед:

– И что мне теперь с колесами делать?

Она лишь отмахнулась, даже не повернув головы.

Боря Сыроедов вынужден был просидеть почти безвылазно на базе до второй половины июля. Послушав совета Люды не вмешиваться ни во что, он, в сущности, стал жить достаточно спокойно.