проговорила она, изумлённо уставившись на Антоху. – Если ты пройдёшь курс, то снова научишься думать как разумный человек. Это означает радость осмысленного существования. Радость постижения, творчества, исследования мира…

– А зачем оно мне надо?

Стефания смутилась ещё больше. Гардиальд молча следил за разговором, поставив на автопилот.

– Как это «зачем»? – с недоумением воскликнула девушка, упрямо пытаясь объяснить элементарное. – Если ты не вылечишься, то так и будешь тупым приматом, который только ест, ходит в туалет и неразборчиво потребляет продукты массовой культуры!

– И что? – возразил Антоха. – Мне нормально. И денег я с такими мозгами заработаю.

Не веря своим ушам, Стефания растерянно смотрела на обоих елдыринцев по очереди. Наблюдая за ней, Дюндель узнавал возлюбленную в мелочах. Под слоем дешёвого грима скрывалась истинная красота – и теперь покровы были сняты. Всё наносное, фальшивое, случайное рассеялось, обнажив под собой цветущий сад. Не существовало больше разговоров о Внутренней Вагине – зато существовала та, кто говорил о спасении культуры поэзией. И тут же, посреди радостного прозрения, елдыринец почувствовал болезненный укол тревоги: «А вдруг я больше не достоин этой новой Гвендельфины? Она что, и вправду считает меня тупицей?»

Внезапно в кабину вошёл Гоблинович.

– Ну вот, – довольно произнёс он, потирая руки, – уложил деда спать.

– Уже и спать-то и некогда, – возразил Гардиальд, вставая со своего места. – Лететь осталось полтора часа.

– Ничего, деду хватит…

Гардиальд приблизился и стал напротив Иннокентия. Только сейчас елдыринцы заметили, что он одет в комуфляж. «Где-то я уже видел этого молодчика», – думал Дюндель, нервически вспоминая. Внезапно события на борту «Фёдор Михалыча» всплыли у него в голове с необыкновенной ясностью: жерло пространства-времени, Эрих-Мария, качкоиды, кабинет Хельмимиры…

– А чего это старик такой борзый? – внезапно спросил Антоха. – Таскается в этой шубе, как клоун…

– Он у нас теперь хозяин жизни, – усмехнулся Гоблинович.

– Не понял… – растерянно произнёс Антоха. – Это как?

– Да есть у нас один заводик, – всё также посмеиваясь, ответил Гоблинович. – Корпорация «Копрорация».

Гоблинович рассказал о том, что в распоряжении Хельмимиры оказался завод по производству удобрений и искусственного грунта. Бабельянца сделали подставным директором. По факту, всем занимались Гардиальд и Гоблинович, а прибыль уходила на борьбу против имперского искусства. Слово «удобрения» старик произносил как «удобрении» – и это было забавно.

– Вы нашли нас через Гвендельфину? – спросил Дюндель.

– Намного раньше, – ответил Гоблинович. – Однажды нам попалось одно отупляющее шоу… Я глазам своим не поверил: смотрю, а мой Антоха с какой-то бабой в шкафу запирается!…

Всякое воспоминание о проекте отзывалось в душе Антохи мучительным уколом. Елдыринец и сам не понимал, отчего ему было так противно. Его, вроде бы, показали «нормальным пацаном», который ведёт себя «по понятиям»… Тогда в чём же дело? Неужели в том, что за ним наблюдали другие разумные гуманоиды? Но, если он вёл себя «как надо», то откуда беспокойство? С другой стороны, если он беспокоится, то откуда знает, что выглядел «не так»?

– Не дрейфь, матери не скажем, – добродушно усмехнулся Гоблинович. – Я, ей-богу, чуть было слезу тогда не пустил: живы мои пацаны, слава фундаментальным взаимодействиям…

– Почему ты не забрал меня сразу? – спросил Антоха.

Гоблинович замялся.

– Хельмимира опасалась того, что вы перевербованы, – ответил за него Гардиальд. – Мы присматривали за вами через нужных людей. Потом удалось излечить сестру. Она, можно сказать, взяла вас на поруки…

– Как это – взяла на поруки? – изумился Дюндель.

– Хельмимира не хотела забирать вас до окончания операции, – объяснила Стефания. – Я убедила её в том, что вы никак не связаны с имперцами… Кстати, вы помните, как выбрались из лагеря для военнопленных?

Дюндель ошарашанно смотрел на любимую: о чём вообще она говорит? Антоха так же недоуменно пялился на девушку. В какой-то момент елдыринцы встретились глазами – и оба содрогнулись от какой-то ужасающей тревоги.

– Вы ведь были в лагере для военнопленных? – уточнила Стефания, оглядывая ребят с испуганной надеждой. – По данным нашей разведки, вас держали в районе Эллен-Своллоу-Ричардс…

– Мы… не помним… – внезапно проговорил Антоха, пытаясь скрыть панику. Дюндель смотрел на него, как на предателя – и в тоже время не мог произнести ни слова.

– Вот видишь! – воскликнула Стефания, обращаясь к брату. – Я говорила, их точно отупили лазером!

– Или этот подонок Зугард снова «скормил» нам ложную информацию, – скептически отозвался Гардиальд.

– Надеюсь, – произнёс Гоблинович, – вы никому не успели проболтаться о лосиных фекалиях…

Елдыринцы разом побледнели.

– Если бы ребята проболтались, – убеждённо сказала Стефания, – то фекалии лосей давно уже были бы в руках имперцев. А мы ведь знаем, что это не так.

– Вовремя мы вас вытащили, – усмехнулся Иннокентий.

Осторожный Гардиальд постоянно проверял, нет ли за ними «хвоста». Наконец, корабль оказался в системе газового гиганта Генриетты-Ливитт. Приблизившись к одному из спутников огромной планеты, пассажиры космического судна запросили разрешения на посадку.

Это была небольшая каменистая луна, лишённая атмосферы. Вращаясь вокруг Генриетты, она всё время была повёрнута к ней лишь одной стороной. Снижаясь, ребята заметили на её поверхности огромный грузовой корабль. «Здесь, наверное, и спрятана база партизан!» – подумал Дюндель.

Вскоре аппарат оказался в большом ангаре.

– Узнаёте? – весело спросил Иннокентий. – Это ж «Фёдор Михалыч»!

– Ну и ну, – усмехнулся Антоха. – Не думал, что окажусь тут снова.

Их, как и в прошлый раз, встретили вооружённые качкоиды. Проходя мимо них, елдыринцы чувствовали себя не в своей тарелке – так, будто снова были пленниками. Только Бабельянц кричал что-то наподобие «Легионеры! Узрите Солнцеподобного!». Впрочем, «легионеры» не обращали на «Солнцеподобного» никакого внимания.

Прибывших обыскали. После этого каждому из них отсканировали радужную оболочку глаза. Всем, кроме Антохи и Дюнделя, задали персональный кодовый вопрос. Это была мера безопасности, которая позволяла обнаруживать дроидов-двойников.

– Мы пойдём и отчитаемся Хельмимире, – сказал Гардиальд, когда вся компания оказалась у выхода из ангара. – А вы идите в пищеблок и ждите нас. Возможно, понадобится чистый энтузиазм.

Брат и сестра взошли на подъёмник. Несчастный елдыринец успел окинуть любимую быстрым взглядом – и вот она исчезла за перекрытием верхнего отсека.

– Эй, парень, ботинки возьми, – сказал какой-то качкоид, протягивая Дюнделю новые берцы. Бедняга совсем забыл, что прилетел босой.

Гоблиновичу выдали рацию, после чего он повёл друзей по длинным коридорам гигантского судна. Оглядываясь по сторонам, Дюндель невольно думал о пережитых злоключениях. У него была неплохая зрительная память, и некоторые фрагменты «Фёдор Михалыча» казались ему знакомыми. Вот коридор, по которому они огибали центральную кабину, вот небольшой подъёмник, вот лестница…

– Дядя Кеша, – внезапно сказал Дюндель, – а тут, помнится, было такое большое пространство из нескольких отсеков… Его что, застроили?

Гоблинович усмехнулся.

– Ещё как застроили, – произнёс он, помолчав.

– Здесь теперь секретная