– И времени, – добавил я.

– И усилий, – подбросил Коган издали. Он раскрылпапку с бумагами, но жадно прислушивался к нам.

– Словом, в конце концов, уже под утро, когда всеустали и охрипли, состоялся наконец деловой разговор. В целом, соглашениедостигнуто. Церковь я обезвредил. На свою сторону, естественно, перевербоватьне мог, но на это рассчитывать было бы глупо. Просто согласилась развалитьсякак православная, с тем, чтобы захватить позиции в исламе.

– Для некоторых, – сказал я, – самыхчестолюбивых, это как раз шанс быстро взлететь на самую вершину. Верховныммуфтием России могут стать намного быстрее, чем продвижение от архимандритов домитрополитов, а затем к заветному креслу патриарха.

Он усмехнулся:

– Я на это намекнул. Так это, вскользь. Смотрю, у нашихпопов глазенки загорелись. Потом начали тайком оглядывать друг друга,прикидывать силы. Уже смотрят, в кого вцепиться. А я еще подлил масла в огонь,скорбно посетовав... не улыбайся, я могу скорбно посетовать, когда оченьнадо!.. что православный мир маловат, а вот исламский... Им откроютсявозможности общаться с богатейшим и необъятным Востоком, арабскими странами,Африкой, всем исламским миром. Гляжу, уже не только глазки горят, а и слюнкипотекли.

Вошла Марина с большим подносом. Ароматный бодрящий запахпотек по комнате. На тарелочке громоздились исполинские бутерброды. Кречетдовольно каркнул, ухватил в обе руки. Ел быстро, как изголодавшийся волк,только что не рычал. Кофе пил большими глотками, морщился, обжигаясь,бутерброды исчезали моментально.

– Конечно, – сказал он ядовито, – кое-кто извысших чинов церкви не хотел в ислам по другой причине...

– Какой?

– Какие могут быть серьезные причины в стране, живущейпо законам экономики? Правильно, экономические. Наши попы беспошлинно ввозятиз-за рубежа водку и сигареты, а ислам им эту лавочку прикроет.

Звякнул телефон внутренней службы. Кречет снял трубку, яуслышал твердый голос Чеканова, деликатно встал, чтобы не подслушивать, отошел.

Сквозь приоткрытую дверь видно было, как в приемный залвдвинулся неспешный Яузов, мирно беседуя с Коломийцем. Огромный и грузный, какносорог, Яузов двигался как огромный сытый сом, Коломиец шел как балерун,изящно и красиво, голову вежливо склонил к плечу, выслушивая министра обороны,но глаза были отсутствующие.

– Когда дурак сожрет что-то ядовитое, – громыхалЯузов, – его можно напичкать дорогими лекарствами, свозить на анализы,задействовать ультрасовременную аппаратуру и приставить к его загаженнойпостели лучших профессоров. Наша страна не смогла переварить коммунизм, асейчас Кречет сунул ей два пальца в рот, чтобы выблевалась, да еще и ставитведерную клизму. Жестоко? Да. При нынешнем уровне медицины... мировом уровне!..это негуманно. Дико даже. Но если у нас нет ни техники, ни денег? Пока главное,чтобы наш дурак выжил. А там будут и техника, и деньги, и все остальное.

Коломиец морщил аристократический нос:

– Вы считаете...

– Мы опоздали с терапией, – грохнул Яузов так, чтона далеком окне вздрогнули жалюзи, а скрытые телекамеры явно изменили уголсъемки. – Да и денег нет на лекарства, чтобы остановить гангрену. В нашемслучае проще прижечь рану каленым железом, как делали наши предки, иначе дряньпоразит все тело. Конечно, достанется и здоровой ткани, останется безобразныйшрам. Гуманитарии и правозащитники поднимут вой о нарушении прав. Но они видяттолько отдельных людей, а страны не видят. Для них Россия – только территория.Я бы их только за это...

Он умолк, поперхнувшись гневом, но огромный кулак сжался стакой силой, что окажись в нем все правозащитники, от них остались бы толькошкурки, а по полу расплылась бы лужа.

Коломиец раскланялся с Мариной, церемонно пропустил министраобороны первым, то ли потому, что армия всегда идет впереди культуры, то липотому, что в двери снова открыта только одна створка.

Пришел Забайкалов, несколько дней его не видели, все взагранпоездках, следом прошмыгнул Коган, а Краснохарев явился в сопровождениинеизменно молчаливого и смирного Усачева.

После приветствий, Краснохарев раскрыл папку, брезгливоперебрал бумаги и заговорил так, словно только что сделал открытие:

– Мы привыкли, что США борется с СССР, но на самом делевовсе не пытались разрушить Советский Союз, а всячески поддерживала егосуществование! Как вы, господин президент, громогласно осудив акции украинскихнационалистов... гм... Штатам был выгоден русский гигант с загнивающей экономикой,что медленно уступал им первенство, потом уступил вовсе, но все еще бодротвердил о паритете... По-настоящему там начали страшиться нас только сейчас. Унас и природных богатств вагон и маленькая тележка, и стратегическое положениена шарике исключительное, и мозги в голове, а не там, где у американца. Если жепустим все на рельсы обычной экономики, то в самом деле дипанем, то есть,догоним и перегоним. Вот почему они, понимая это гораздо лучше нас самих,всячески придвигают свои базы к нашим границам!

– Значит, там верят в быстрый взлет России?

Я сказал осторожно, видя, как у всех загорелись глаза:

– Они предполагают и такое. У них заготовлены десяткисценариев развития России. От нынешнего президентского, до теократии... есликто не знает этого слова, тут все военные, то поясняю – правление церкви!

– Как в Ватикане? – спросил любознательный Коган.

– Как в Израиле, – огрызнулся я. – Явнопредусмотрены и другие варианты. По одному из них, достаточно вероятному, а тои не по одному, Россия может в кратчайшие сроки явить экономическое чудо. Авторой гигант, даже мирный, им все равно страшен. Хочется быть единственнымсилачом на земном шаре. Тогда американский обыватель будет спать спокойно, аглавное – сыто взрыгивая, учить другие страны, как жить без забот, не сушитьнауками голову, расслабляться, балдеть, оттягиваться в сексуальной ибисексуальной свободе.

– Наш народ уникален, – сказал Кречет с некоторымудивлением. – Он выбрал меня, хотя знал, что я не поведу его в сладкую Америку.Знал, что прикрою порнуху на телевидении и в прессе, урежу языки лживоймассмедии! Знал, что жизнь станет жестче... и все же выбрал! Почему?

Все молчали, а Коган произнес с двусмысленной улыбкой:

– Умом Россию не понять, аршином общим не измерить...

– Ну, всю понять никто и не пытается, но кое-чтоуяснить можно. К примеру, наш народ не может просто жить и поживать, какговорится в сказках. Ему нужна цель, нужны идеи, нужно то, к чему бы стремилсявсей душой, за что воевал бы до последней капли крови, за что мог бы отдатьжизнь. Хорош я или плох, но я единственный, кто не обещал сложных экономическихсхем, постепенного улучшения экономического климата...

– А кто пообещал застрелиться, – добавил Когансерьезно. – Платон Тарасович, а не думаете, что избрали только ради этого?