— Не понял?! — недовольно буркнул Савелий. — Сам будешь вести! Понял! Сам!.. И выкинь все из головы! Выкинь, понял! — Он не на шутку разозлился.

— Я же сказал: на всякий случай… Мало ли, сознание потеряю или еще что…

— Никаких случаев!

— Мало ли… Ладно, двинули…

— Сейчас… — Савелий разгреб золу, вытащил комочки с раками, рассовал по карманам. — Деликатес едва не забыл! Ну вот, теперь вперед! Хотя… прибрать нужно, вдруг еще гости пожалуют…

— Сюда? Вряд ли…

— Береженого и бог бережет! — Савелий пошел в пещеру и избрал их постели, которые тоже последовали в реку…

— Очень не старайся: любой охотник мог оставить… Главное, не забыть здесь того, что может навести на мысль…

— Спасибо тебе, «Метрополь»! — крикнул Савелий и подхватил Федора…

— Товарищ, вы к кому? — спросила секретарша юридической конторы.

— Мне нужна адвокат Архангельская! — Парень невысокого роста в безукоризненно отутюженном костюме смотрел хмуро и чуть вызывающе. На его худом, несмотря на округлость, лице выступил пот, и — сначала девушка не поняла отчего, но тут заметила, что у него нет одной руки, а стоит он несколько странно.

— Татьяна Андреевна в шестом кабинете! — ответила девушка и добавила: — Но сначала нужно в кассу!

— Хорошо…

Парень как-то неуклюже повернулся, и девушка даже подумала, что он нетрезв. Но, глядя ему вслед, она сообразила, что он идет на протезе. Вскочив, желая остановить его, она поджала губы и растерянно села на стул…

— К вам можно? — Парень приоткрыл дверь кабинета.

— Да, пожалуйста! — отозвалась женщина лет сорока со следами былой красоты на лице. — Присаживайтесь… Что у вас?

— Вам фамилия Говорков ничего не говорит? — спросил он, несколько волнуясь, отчего появился еле заметный акцент.

— Савелий Кузьмич? Конечно. С детдома?

— Почему из детдома? — нахмурился парень. — С чего это вы взяли?

— Да так, с месяц назад были тут двое, защищать приезжали… А почему вас интересует Савелий Говорков? Мне можете говорить обо всем: я адвокат Савелия!

— Адвокат? — усмехнулся парень и повысил голос. — Если адвокат, то что же вы его не защитили? Вы знаете, что это за парень? Вот! — Он помахал пустым рукавом и, придерживаясь за стенку, пнул в нее протезом, — Вот! Только благодаря ему я не остался там, в Афганистане… На себе меня выводок под огнем душманов! — Не заметив, он перешел на крик: — А вы его — судить? Да кто вам позволил? Савка — преступник? Смеху подобно! Валютчик? Нашли валютчика! Да вы знаете, сколько долларов, да чего там долларов! Золота, бриллиантов! Все там было, но к нашим рукам и к рукам Савелия не прилипло!.. Валютчик!!! — Он умолк, посмотрев на женщину, которая спокойно слушала.

— Вес сказали?.. Может, мне тоже покричать, чтобы убедительнее было? — Она говорила тихо, но настолько твердо, что парень сконфуженно пробормотал:

— Извините… Прошу понять меня: я ему жизнью обязан! Если деньги нужны, то я привез две тысячи… мало? Еще насобираем…

— Деньги? Деньги нужны будут, но гораздо меньше. — Татьяна Андреевна тяжело вздохнула. — Тебя как зовут? Ничего, что я на «ты»?

— Ничего… Умурзак зовут! Умурзак Шалимов…

— Так вот, Умурзак, я и сама продолжаю заниматься его делом… Я, как и ты, не верю в его вину! Но как можно защищать человека, который даже со мной, со своим адвокатом, не захотел говорить о деле?

— Не захотел? — удивился Шалимов.

— Не захотел! Даже на суде молчал! А потом, совсем ничего не понимаю, сразу после суда в побег собрался… Едва не покалечил двух сотрудников из конвоя…

— Только двое их было?

— Да нет, человек пять, говорят. — Она пожала плечами. — А потом еще подоспели…

— Тогда понятно, — согласно кивнул он. — А то и пятерых бы не хватило: он был лучший из нас! Однажды попали мы с ним… Да не в этом дело! Странно получается: молчал, молчал, а потом сорвался!

— Мне удалось докопаться до истины!.. — Она помедлила немного, потом вдруг спросила: — Вы… что-нибудь знаете о Ларисе Петровой?

— О Ларисе? Я не видел ее, но знаю, что Савелий очень любит ее!

— Я тоже так и подумала… — Адвокат поморщилась: говорить или нет? — Обманывала она его…

— Как обманывала? — встрепенулся Шалимов.

— Очень просто: была приманкой для Савелия, а жила с другим… Они сейчас все под следствием! Много чего вскрылось… Мне удалось добиться, чтобы дело Савелия было пересмотрено… Я уверена, что он будет оправдан!

— А Варламов? Такая фамилия встречалась вам?

— Так вы… — она запнулась, — вы ничего не знаете?

— Что? — Умурзак вскрикнул и поднялся со стула.

— Погиб он… Ведется следствие…

— Его убили! Убили! — Шалимов уронил голову на руку и рухнул на стул.

Татьяна Андреевна налила из графина воды и протянула Шалимову.

— Вам что-нибудь известно?

— Сволочи! Такую войну прошел и выжил… — Зубы стучали о стакан, но он сумел сделать глоток. — Нашли его?.

— Пока нет…

— Когда это произошло?

— В ноябре, а что?

— А Савку когда взяли?

— В начале октября… Что-то я не улавливаю связи…

— Бардам приходил ко мне в больницу в конце сентября… Нет, в начале сентября… Я позвонил Савке… — Он наморщил лоб, вспоминая. — Вспомнил! В субботу и тоже в начале октября… Артемьевич дежурил, главврач, и разрешил…

Татьяна Андреевна неожиданно полезла в стол и достала старый календарь за восемьдесят девятый год:

— Дело в том, что суббота — 7 октября!

— Точно, седьмого я и звонил, сестра еще с праздником поздравила… Но…

— Седьмого октября Говорков и был задержан…

— Слушай, адвокат. — Шалимов достал пачку денег и положил перед ней. — Здесь две тысячи рублей! Мало, я сказал, еще будут! Но ты должна взять на себя и дело Варламова! Понимаешь? Связаны они между собой! Связаны одной веревкой!..

— Ты деньги-то возьми, нужны будут, скажу… Почему ты сразу решил, что Варламова убили?

— В то посещение… в последний раз, в больнице… он был какой-то странный — на себя непохожий, словно предчувствовал… Я пытался добиться, от него, узнать, что произошло, поен отшучивался… Да шутки были очень мрачные… А мне только операцию сделали, видно, жалел меня, не стал говорить о неприятностях… А на прощание сказал одну фразу: «Попробую один… Если что, то запомни одну фамилию: Курахин… Нет! Нет! Я ничего тебе не говорил! Забудь! Извини, дружан…» Он даже побледнел, и мне показалось, что он чего-то боится… Если бы вы его знали, то поняли: не мог наш сержант бояться! Не мог! А тут…