— Может, кто-то из них решил вернуться на крик? — рассуждал Зелинский. — Увидел труп, понял, что ничем не поможет уже, а тут позвал тот, кто ранен штырем…

— И он с моста да в воду?! — усмехнулся Подосин. — Здорово! Но… маловероятно!

— Может быть, вы, рядовой Подосин, своей версией поделитесь? — недовольно бросил Зелинский. — Или вам кажется, что он просто взял и… взлетел с моста?

Все рассмеялись, а сконфуженный Подосин пожал плечами.

— Судя по вашему виду, вы ничего не можете предложить оригинального, не так ли? Тогда позвольте уж мне поразмышлять дальше?.. Спасибо!.. Нам очень повезло со строительством эстакады…

— Зато ему не очень! — снова влез неугомонный Полосни, кивнув в сторону трупа.

— Нашел кого жалеть! — фыркнул прапорщик. — Убийцу! А если бы он твою сестру или мать…

— Человек все-таки…

— Хватит! — оборвал капитан. — Семенов, Полосни — отнесите труп на дрезину и за мной, справа реки! Остальные — слева… Хотя нет! Со мной пойдут Левашов и Вавилове Бодрым… Вряд ли они могли долго плыть: один раненый! Где-то они вылезли на берег? Если вылезли, то кровь или следы какие да оставили… — Он задумался. — Один из них — моряк, значит, и плавает хорошо, могли и далеко отплыть, если не он ранен… Да, надо искать вниз по течению, должны мы найти следы…

Втроем они спустились к реке, а оставшиеся погрузили тело Тихони на дрезину и пошли по мосту, чтобы спуститься с другой стороны…

Когда прошли около километра. Бодрый вдруг зарычал и бросился в воду и через несколько минут вытащил на берег окровавленную рубашку Угрюмого, зацепившуюся за куст Рассмотрев ее, Вавилов задумчиво покачал головой:

Да-а! С такой-то раной он вряд ли доплыл до берега…

Товарищ капитан! — крикнул Полосни с другого берега. — Мы здесь куртку поймали! На бирке фамилия Говоркова… в крови куртка!

— В крови?! — поморщился Зелинский, значит, Савелий ранен, жаль парня…

Да, на боку! На уровне живота… Капитан наклонился над рубашкой, предусмотрительно расстеленной сержантом.

Значит, и тот и другой ранены! Эх, сержант, сержант!

— Что, товарищ капитан? — Вавилов подумал, что тот обращается к нему.

— Да нет, это я не о тебе — о другом сержанте. Неужели не выбрался?.. Есть еще какие следы?

— Нет, товарищ капитан! Пусто!

— Ладно, с километр еще пройдем и будем возвращаться… — Капитан с грустью посмотрел на рубашку. — Захвати, Левашов…

Перевязанный выстиранными бинтами, Федор быстро заснул, беспокойно вздрагивали мышцы лица, нервно сучили пальцы рук. Савелий вздохнул: должно раненому полегчать — он обложил рану листьями дикой смородины… Нещадно чесалось тело, и Савелий быстро разделся. По всей потной коже налипли опилки, не смытые во время переправы. Он разбежался и нырнул в воду. Вода была теплая, что парное молоко, а чистая настолько, что просматривалось самое дно. Плавал он долго, с охотней. Хорошо! В зоне часто вспоминалось море, тосковал по воде. Иногда он даже плавал во сне…

Сейчас, отдыхая на спине, Савелий попытался разобраться во всем, что произошло. Наконец ему удалось обрести то, чего он так страстно добивался: свободу, волю… Если захочет, может пойти куда душе угодно!.. Может? Свободно? Да ни черта подобного!.. Даже сейчас он похож на затравленного зверя, окруженного красными флажками. Каждый час, каждый миг он должен быть начеку. Опасность может подстерегать в любом месте: там, где ты ее даже не ждешь…

Он вдруг подумал о таежнике, который тридцать лет живет в тайге… Один!.. Живет? Сидит в зоне! И все потому, что столкнулся с людьми! Нашли браконьера! Много ли нужно человеку мяса для жизни? Господи! Да можно вообще обойтись без мяса: мало ли всякой пищи в тайге? Грибы, ягоды и другое. Что «другое», он и сам толком не знал. Да он никак завидует? Об этом ли нужно думать? Нашелся Робинзон Крузо! — Для этого разве подвергал себя риску? Вот что значит хмельной воздух воли! Даже забыл о цели побега! Хоть на минуту, а забыл! Нет, не забыл… Позволил себе расслабиться и помечтать… Разве можно такое забыть, тем более простить? Нет, никогда!

Интересно, как они могли послать это ему, Савелию? На что, спрашивается, рассчитывали? Что он напугается и лапки задерет? Плохо они его знают! Он еще посмотрит, кто будет лапки задирать! Главное сейчас — чуть выждать, чтобы осаду сняли, раз, чтобы волосы немного отросли, два, да надеждой неплохо разжиться, как и деньгами, три… С деньгами-то он выкрутится, когда до Москвы доберется, но не в таком же виде? Ладно, все это — круги по воде! Первым делом нужно выжить! А там будет видно: спешка может только навредить… Разве что на тот берег сплавать? А зачем? И здесь хорошо! Усталость совсем прошла, и Савелий, широко раскинув руки, распластался спиной на воде а смотрел в ярко-синее небо. Ему стало так хорошо и спокойно. Высоко в небе пролетела какая-то стайка птиц. Провожая их взглядом, Савелий нарушил равновесие и погрузился в воду с головой. Под водой он всегда плавал с открытыми глазами и теперь с любопытством наблюдал за подводным миром реки…

Вот промелькнула быстрая тень большой щуки — жаль, удочки нет, — и серебряные плотвички шарахнулись в разные стороны, исчезли, испарились, словно их и не было. Жук-плавунец деловито продефилировал на дно, смешно шевеля длинными усами…

Неожиданно Савелий заметил небольшого рака, который, почувствовав опасность, суетливо устремился, точнее сказать, попятился к затопленной коряге. Однако все его усилия были напрасными, и бегство не увенчалось успехом: волна схватил его за панцирь рукой. Вынырнув, он с огорчением обнаружил, что тот гораздо меньше, чем выглядел в воде. Завязав его в куртку, чтобы не сбежал, Савелий снова ушел под воду. Второго рака поймал достаточно быстро, и этот успех окрылил, возбудил охотничий азарт, но… Говорков, уже совсем выбился из сил, обследовал почти все коряги и неровности дна, до которых удавалось донырнуть, все было тщетным: словно почуяв угрозу, раки ушли в глубину… Когда он, совсем обессиленный, уже хотел бросить свою охоту, неожиданно заметил странное шевеление в водорослях и приметил это место. Вынырнув, вдохнул несколько раз полной грудью, набрал воздуха ненова нырнул. На этот раз его настойчивость была вознаграждена, третий рак оказался едва ли не больше, чем оба первые, вместе взятые…

С полчаса отлеживался Савелий на берегу, отдыхая, затем поднялся и насобирал кучу сухих сучьев. Сначала хотел просто поджарить раков на костре как шашлыки, но вспомнил детдомовские времена, когда они во время летних каникул ловили каких-то небольших птиц, название которых он забыл, обмазывали их глиной, прямо в перьях, и укладывали под костер. Те хорошо запекались, и было очень вкусно. Может, и с раками стоит попробовать? Да и от огня не обгорят…

Замуровав каждого пленника в мокрые глиняные комочки, он выкопал небольшую ямку, уложив в нее получившиеся «яйца», заложил их сучьями и сухими листьями, разжег костер, благо спички уже просохли. Устало раскинувшись на песке, Савелий закрыл глаза.