— Вадим… — отозвалась Ксения, — может ты поешь? С дороги же.

— Не… нет, это в другой раз, я не голодный. Нужно пойти. Подумай — куда мне повести ее завтра? Пару дней я пробуду…

В гостинице, открыв номер, он упал на кровать ничком и долго лежал так — часы, пока поздно ночью не уснул. Шок был, наверное? Ощущение — с небес на землю, да еще и мордой в грязь. Носатый… Случайно вырвалось у Ксюши — понятно, она никогда бы не сказала ничего подобного. Да и не знала, похоже, о ком идет речь, да и не факт… Он тоже не знает, только подозревает, догадывается, но и это — не то! Сейчас не до этого, сейчас — иное.

Сейчас ему нужна тишина и одиночество, чтобы оплакать своего сына — у него нет больше сына. Несколько дней он был, жил вот здесь — прижал Вадим руку к ноющему сердцу и растер болезненную, словно обожженную кожу. Был и нет… У Ксюши есть хорошенький малыш и она кормит его грудью, но это не его сын. Того нет уже и это нужно как-то пережить…

Проснувшись утром, Вадим почувствовал непривычную для себя слабость. Одежда была влажной, волосы слиплись от пота… было душно, жарко. Он сел на постели, потом с трудом встал и подошел к окну, распахнул его и вдохнул городской воздух. Облегчения не наметилось — привкус чего-то химического раздражал обоняние, вдали яростно дымили заводские трубы — белым, желтым… Гостиница находилась в современном микрорайоне, он выбрал ее по шкале комфортности и, кажется, прогадал…

После душа состояние не улучшилось, дрожащая какая-то слабость во всем теле не проходила, хотя того противного жжения в груди больше не наблюдалось, разве что тяжесть… Он нисколько не удивился бы, поймай инфаркт. Уцепился за эту мысль. Почему он схватился за нее? Думалось сумбурно и тоже вяло… Нужно было встать и пойти к Яне, которая ждала его, а он вызвал скорую. И сделав это, почувствовал невыразимое облегчение — будто что-то сдвинулось, один каменный пласт съехал и стало легче…

— Ваши ощущения вчера вечером? — опрашивал его медик, готовя мобильный аппарат ЭКГ.

— Жжение… сильное жжение в области сердца. Скорее всего, это просто стресс, я не беспокоил бы вас, но непривычная слабость… Может, просто пост-стрессовое?

— Подавленность, угнетенность, безысходность… страх, паника? — крепил врач к его груди присоски.

— Да. Страх? Нет… страх был немного раньше, — вспоминал Вадим помутнение сознания после слов Ксюши. Тогда действительно был настоящий, животный страх и паника тоже — да. Ничего удивительного — когда рушится все и жизнь теряет всякий смысл…

— Помолчим сейчас, — нажал мужчина кнопку и стал принимать ленту из аппарата.

Ксюше Вадим позвонил уже из стационара, извинился и ровным голосом объяснил, что вынужден был срочно уехать — на работе крупные неприятности и без него — никак. Рассказывать о микроинфаркте счел неуместным — помочь она ничем не сможет, а волноваться будет, обязательно будет, это же Ксюша… Она всегда ужасно суетилась, если болели он или Яна, привлекала все ресурсы, чтобы ускорить выздоровление и дисциплинированно соблюдала все предписания врача. В ход также шли все известные ей народные средства — малиновый чай, растирание барсучьим жиром и медовые компрессы на капустном листе. Он не позволял творить с собой такое, да и Янка пыхтела и капризничала, но на удивление, наутро все было так, как и обещала Ксюша — капустный лист становился тонким, как папиросная бумага и сухим. Мед с него куда-то испарялся, а кашель быстро проходил.

Он многое отдал бы, чтобы вернуть то время… И сейчас можно было сыграть на ее жалости, вызвать сочувствие, особенно через чувство вины — это же после ее слов ему стало так плохо? Скорее всего, там — на кровати, его и тюкнуло… А она поведется, она почувствует вину обязательно. Ксюшей вообще легко манипулировать, именно поэтому он сделал все, чтобы его мама оказалась как можно дальше от них. Так что ее влияние на невестку получилось дозированным и пошло, скорее, на пользу — жена готовила его любимые блюда, постаралась соответствовать его кругу… но при этом не потеряла себя — оставалась той же Ксюшей, которую он выхватил в метро.

Захоти он сейчас, надави через медиков… да можно было провести целую общевойсковую операцию с целью вернуть ее! Но он не хотел больше. Не брезговал, не злился, не ревновал, просто понял, что — нет, ему слабо. Не вытянет, не по силам. Этой ночью он хоронил в душе своего ребенка, поэтому полюбить чужого просто не сможет, больше того — видеть его будет невыносимо. Не потому, что он напоминание о Ксюшиной измене, а просто потому, что он — не тот.

Дело даже не в обоюдном прощении. Если бы этот мальчик… Лев был его, они смогли бы — он и она. Простили бы и забыли, во всяком случае, очень постарались и у них могло получиться. Он точно сделал бы для этого все возможное. И она тоже — если не для него и себя, то для детей. А сейчас он не просто не хотел — он не мог физически. Категорически противилось что-то внутри, не давало, не пускало, отторгало… Хотя чувство утраты было абсолютно иррациональным, потому что он придумал сына для себя — домыслил. Но домыслил так ярко, так живо — много чего, слишком много. Даже какой велосипед купит когда-нибудь малышу — трехколесный, а потом и двух… Он и сам любил, и Ксюша любит велопрогулки. Но велосипед это мелочь, так… Боль потери ударила как-то точечно, слишком прицельно, и в самый неподходящий момент — момент наивысшего духовного подъема, высшей эйфории. И выжгла что-то там, а лучше бы совсем убила… Но тогда испугалась бы Яна — морозило его и мотало мыслями туда-сюда…

— Яна ждет тебя, — глухо и отстраненно отвечала ему Ксюша, — хотела повести на свою площадку. Детский сад в отпуске, но малыши, которые остались на лето в городе, ходят туда гулять… с родителями. Она хотела показать тебя своим друзьям — папу.

— Прости меня, Ксюша. Прости, пожалуйста, — смотрел Вадим, как мерно падают в систему капли лекарства, утекая в его вены. Смотрел и почему-то почти не видел — плыло перед глазами.

— Объясни Яне, ты же понимаешь… знаешь — так бывает, когда настоящий форс-мажор.

— Да, я очень хорошо понимаю тебя, Вадим. Всего тебе доброго. Удачи в работе.

Через три дня он написал отказ от госпитализации и его выписали из стационара по настоятельной просьбе, под обещание обязательно обратиться по месту жительства к кардиологу. Врач объяснил Вадиму свое понимание его состояния и попытался убедить, что все очень серьезно и приставка «микро» не дает права расслабляться. Это тот же инфаркт миокарда, просто зона поражения не так велика, но все равно — 35 % инфарктников умирает именно от микроинфарктов.

— Вы яркий представитель сизифова типа личности, или А-типа, — устало щурился на него пожилой мужчина в очках и белом халате, — а они постоянно стремятся к более высокой цели, жаждут успеха и признания, не удовлетворены тем, что уже имеют и не умеют отдыхать… У таких людей атеросклероз коронарных сосудов встречается в шесть раз чаще, чем у человека обычного, «среднестатистического». И как раз у них очень ярко выражены физиологические реакции на стресс… Любая эмоциональная реакция превращается в сложный психофизиологический акт, что реализуется в работе всего аппарата кровообращения. Не запускайте свою болезнь. С ишемией можно прожить очень долго, но раз первый звоночек уже прозвучал, не стоит его игнорировать.