— Ты в своём репертуаре, — донесся до его слуха знакомый голос.

Мужчина вздрогнул и медленно повернул голову. В кресле возле прохода сидел Рик.

— Опять сбегаешь вместо того, чтобы встретиться со своими проблемами лицом к лицу.

— Я не сбегаю, — ответил ему Бен, — а лечу повидать мать перед тем, как вернусь обратно на службу.

— Ну-ну. Поэтому ты не встретился с Мией перед отъездом, так спешил к нашей матери?

— Она не хочет меня видеть, — буркнул Бен и вновь отвернулся к окну. — Я облегчил ей задачу.

— Называй вещи своими именами, — съязвил Рик. — Ты просто бросил её и всё. Предпочел исчезнуть, а не разбираться с последствиями того, в чем принимал непосредственное участие.

— Неправда! — с жаром возразил ему Бен. — Я не сбегаю от ответственности. Она сама прогнала меня!

— Это не оправдание твоему поступку, и ты знаешь это, — перебил его покойник. — Оставил её там совсем одну наедине со своим горем.

— Да что ты знаешь! — разозлился мужчина, сжимая кулаки. — Ты сам изменял ей при жизни! Знаешь сколько боли ты причинил ей?

— Не больше, чем ты сейчас своей трусостью!

— Мистер? — услышал он настойчивый женский голос.

Бен открыл глаза и увидел стоящую рядом стюардессу, которая легонько трясла его за плечо.

— Пристегните ремни и верните спинку в вертикальное положение. Самолёт готовится к посадке.

Он кивнул, тяжело сглотнув, и посмотрел на пустое сиденье возле прохода.

***

7 ноября, Мэдисон, 11:51

В аэропорту родного города его, как и в прошлый раз, три недели назад, посетило неприятное чувство: никто его не встречал. Да и с чего бы? Он не говорил с матерью с тех пор, как приземлился в Атланте. Так что его появление дома будет для неё сюрпризом. Сидя на пассажирском сиденье в такси, он придумывал ложь, которую скажет ей при встрече. Почему не предупредил о своём приезде. Как они с Мией справились с делами Рика. И что удалось выяснить о самой аварии. Он не хотел врать матери. Но это было необходимостью. Зачем расстраивать убитую горем женщину? Ведь, несмотря на все его страдания, ей больнее всех, ведь она родила их с Риком. А теперь с ней случилось ужаснейшее, что могло случиться с человеком, с женщиной, с матерью — похоронить собственное дитя.

Расплатившись и забрав свой багаж, он пошел в сторону дома. На улице стоял страшный холод, по сравнению с солнечной Атлантой. Меньше чем за минуту на свежем воздухе он успел продрогнуть, несмотря на то, что надел толстовку, а под нее футболку с длинным рукавом.

Ему открыл Марк. Увидев племянника, мужчина удивленно вскинул брови.

— Бен! — воскликнул он, пропуская его внутрь. — Вот так сюрприз!

Дом встретил его приятным теплом и родным, еле ощутимым запахом жасмина.

— Ты почему не сказал, что приедешь?

— Хотел сделать сюрприз. Где мама?

Эйлин вышла из кухни. При виде женщины его сердце сжалось. Она похудела и поседела еще больше, но, несмотря на это, она не запустила себя. Её волосы были убраны в аккуратную прическу, на ней было темное шерстяное платье с высоким воротником.

— Бен, дорогой, — она протянула к нему руки.

Он наклонился, обнимая её, утыкаясь носом в плечо и вдыхая запах жасминовых духов. К горлу подступил горький ком от переполнявших его эмоций. Хотелось, как в далёком детстве, прижаться к ней и поведать все свои страхи и обиды. Ему хотелось выговориться ей. Облегчить душу. Вновь ощутить, как в детстве, её нежное прикосновение рук к волосам и услышать, что все будет хорошо. Но он не мог. Потому что он уже не ребенок, а мужчина. Теперь он должен утешать её и оберегать её покой, заверяя, что все будет хорошо. Что он сделает все, что сможет, чтобы так и было.

— Как хорошо, что ты приехал, — произнесла она, поглаживая его по спине.

Она не спросила его о причинах внезапного появления, словно чувствовала, что он не хочет говорить об этом. Чувствовала, что он соврет.

— Ты так легко одет, — в её тоне звучал укор, — в такой холод. Надеюсь, не долго ждал такси?

— Нет.

— Давай за стол, выпьешь горячего кофе. Ты голоден?

— Если честно, да.

— Отлично. Садись, я приготовлю тебе «поздний завтрак», заодно попробуешь печенье, что я испекла сегодня утром.

Он ел свой бранч, слушая брюзжание Марка на тему войны в Ираке и возможной даты окончательного вывода войск. Дядя не спрашивал его ни о чём, а Бен то и дело поглядывал на мать, что суетилась, перемывая грязную посуду и протирая столешницу. Внезапно раздался звонок в дверь. Женщина встрепенулась и, бросив своё занятие, пошла открывать.

Он услышал знакомый голос, принадлежащий Ливаю. Бен вытер рот салфеткой и, взяв с собой кружку, пошел в гостиную, чтобы поприветствовать его.

В руках Ливая были цветы. От удивления Бен замер на месте с кружкой в руках. Они что, теперь вместе? Он недоуменно заморгал, наблюдая, как мужчина целомудренно целует мать в щеку, и как стыдливо та опускает глаза, а затем в тот же миг глядит на него с опаской. Их взгляды встретились, и Бен тут же отвел свой, делая вид, что его очень интересует содержимое кружки.

— Бен! — окликнул его Ливай, подходя ближе и протягивая руку.

Он растерянно пожал её, проследив взглядом за скрывшейся на втором этаже с цветами матерью.

— Я не знал, что ты должен был приехать, — улыбнулся мужчина, тряся его руку. — Вот так сюрприз.

— Угум, — только и выдавил Бен из себя.

— Как погода в Атланте?

— Нормально.

Ситуация была, мягко сказать, неловкой. Они стояли посреди гостиной, пожимая друг другу руки, не зная, что еще сказать. Было видно, что Ливай смущен, хоть и пытался это скрыть за широкой белоснежной улыбкой, в отличие от Бена, всем своим видом выражающего своё изумление.

— Хочешь кофе, Ливай? — спросил Марк.

— С удовольствием, — мужчина, наконец, выпустил его руку и пошел в сторону кухни.

***

Было