Что предпринять? Он должен спасти дело всей своей жизни! Может, обратиться к префекту? Генерал – человек цивилизованный, должен понять!..

Каяма чуть ли не бегом устремился вперед. Но чем больше он удалялся от злачного заведения, тем стремительнее убывала его решимость. Что может сделать префект, даже если захочет? Лежбище – собственность фирмы. А собственность священна. На нее не посягнет даже сам японский император – божественный Хирохито. Да и до того ли сейчас генералу? Армия терпит поражение. Русские наступают. У префекта сотни других неотложных дел. Гибнет империя! До котиков ли тут?

Оказавшись у железнодорожной насыпи, Каяма остановился. Сердце гулко стучало, в ушах стоял звон, глаза ничего не видели. Бессилие перед обстоятельствами подкосило его. Погибнет еще одно котиковое стадо! Как погибли в прошлом веке многие другие. К чему в итоге придет человечество? Исчезает связь живого и сущего, если из нее что-то вырывают!..

Послышался пронзительный свист. Каяма вздрогнул и очнулся. Увидел себя стоящим между рельсами. Прямо на него мчался поезд.

Он еле успел отскочить. Мимо, обдав паром, пронесся, грохоча вагонами, состав.

«Не хватает раньше времени погибнуть, – подумал Каяма с запоздалым испугом. – Кто же тогда продолжит борьбу?»

Мысль мелькнула и пропала, чтобы через секунду появиться вновь. А ведь действительно: кто, если не он, ученый, честный японец, должен бороться за спасение «мягкого золота»? Пока жив человек, да не покинет его надежда! Важно скорее попасть на Кайхэн. Там легче будет что-то предпринять. Он обязан обогнать Уэхару!

Глава VIII. Случайная закономерность

Автоматные очереди вспарывали гулкую тишину тайги. Эхо подхватывало их, множа, перекатывало вверх по склону сопки. Там, где-то у самой вершины, запутавшись в густой сосновой хвое, звуки постепенно таяли.

Юля торопилась. Стрельба подстегивала ее и в то же время успокаивала. Пока внизу идет бой, есть надежда на спасение.

Она уже не вздрагивала при каждом разрыве. Работа поглотила целиком. Быстро просматривая трофейные документы, Юля некоторые отбрасывала сразу: в них не было ничего существенного. Отдельные же перечитывала дважды, тщательно сверяя выловленные данные с картой. Вот где пригодилось знание военного перевода, которому их с таким упорством натаскивали в институте. Глаза выхватывали из текста самое необходимое, самое ценное.

– Узлы сопротивления расположены на горе Хиппо, – диктовала она, – четыре ротных опорных пункта; на Футаго – шесть; в районе Харами-Тога – семь. Глубина каждого до восьми километров…

Шибай лихорадочно отстукивал ключом. От бешеной скорости немела рука. Сейчас он наверняка работал на уровне мастера спорта: давать такое количество групп в минуту прежде ему не случалось. Хорошо, что командир разрешил шпарить открытым текстом. На зашифровку ушло бы слишком много времени.

– В укрепрайоне семнадцать железобетонных дотов, тридцать один артиллерийский и сто восемь пулеметных дзотов, их координаты… – продолжала четко диктовать Юля. – Успеваешь?

Шибай мотнул головой. Отвечать было некогда, да и нельзя сбиться с ритма. Сергей работал и зримо представлял, как летит передаваемая им в эфир морзянка и за линией фронта, попискивая в наушниках такого же, как он, радиста, реализуется в данные, нужные для наступления.

Внезапно выстрелы смолкли. Юля запнулась на полуслове. Конец? Но ведь их трое! Не может быть, чтобы всех в один миг…

Пронзенные одной и той же мыслью, переводчица и радист, встретившись взглядами, замерли: если там, внизу, все кончено, наступил их черед!

Снова отрывисто раскатилась очередь. Еще одна… Юля вздрогнула. Хватая ртом воздух, лихорадочно затолкала перепачканными глиной руками мешавшую прядь волос, отчего на лбу и пилотке остались грязные полосы. Выстрелы снова заполнили лес. И не было для девушки в ту минуту музыки прекраснее.

– Знай наших! – крикнул Шибай. – Стоят, черт возьми!

– Продолжаем работу, Сереженька! Они держатся, чтобы дать нам закончить, – поторопила Юля. – Слушай внимательно: двадцать восемь артиллерийских и восемнадцать минометных позиций…

Сообщив последние координаты, Шибай с трудом отстукал: «Передача окончена. Связь прекращается». В ответ услышал: «Благодарю за отличную работу! Действуйте по обстановке. Свободную охоту разрешаю. Первый».

Сергей с трудом поднялся, не сразу смог разогнуться: ноги затекли, пальцы онемели. Отключив антенну и питание, снял верхнюю панель… Увидел знакомое переплетение разноцветных проводков, пайки, конденсаторы, сопротивления… Он мог бы собрать эту схему с закрытыми глазами.

Сергей медлил. Руки, привыкшие беречь аппаратуру больше самого себя, не подымались… Но не подчиниться приказу невозможно. С тупой, отдавшейся в груди болью радист ожесточенно ударил прикладом по лампам – жалобно зазвенело разбитое стекло… Ну что стоило младшему лейтенанту появиться на мгновение раньше!

Бегичев вынырнул из кустов внезапно. Лоб расцарапан, комбинезон на плече разорван, на левой руке окровавленная повязка.

– Успели? – крикнул он. – Отходим! Бегом!

Юля вскочила. Она приготовилась к самому худшему, и появление младшего лейтенанта было как возвращение в жизнь. Нервы не выдержали. Не помня себя, Юля бросилась к Игорю и судорожно обхватила за шею.

– Ты жив? Ранен? Я знала… Знала, что не умрешь, что найдешь выход!

– Это не я, – Федор, – буркнул Бегичев. Она уткнулась ему в грудь и, рыдая, исступленно повторяла, словно признавалась в любви:

– Нет, ты… Только ты!..

У Сергея запершило в горле. Двое дорогих сердцу фронтовых товарищей были удивительно красивы. Такими Сергей их еще не видел.

Разведчики быстро уходили по тайге все дальше на юг. Позади глухо рокотала отдаленная, словно убывающая гроза, канонада. Наши наступали на Котон.

Задача, поставленная командованием, была выполнена. Теперь важно оторваться от преследования, немного отдохнуть и наметить план действий. Понятие свободной охоты весьма емкое. Тут годилось все: новые сведения о противнике, предотвращение вражеских диверсий… Бойцы знали: отступающий противник готов на любую подлость. Гитлеровцы, отходя, минировали, взрывали дома, заводы, театры, оставляя после себя мертвую, выжженную землю. Нынешний враг был еще более коварен.

Дождь то прекращался, то сыпал вновь, вкрадчивый и пронизывающий. С деревьев поминутно обрушивался настоящий водопад. Земля, пресытившись, казалось, источала влагу. Отпечатки сапог, оставляемые разведчиками в глинистом грунте, тотчас же заполнялись водой. Шедший замыкающим Шибай, оборачиваясь, с досадой посматривал на остающуюся позади сдвоенную цепочку следов. Сейчас разведгруппу было бы совсем нетрудно отыскать.

«Погоня отстала, – думал Сергей. – Безусловно, повезло. Вроде как выиграли жизнь в лотерею. Впрочем, повезло не то слово. Ладов, конечно, отыскал проход нечаянно. Однако вряд ли без фронтовой выучки возможна такая случайность…»

Поскользнувшись, Шибай чуть не упал. В сапогах хлюпала вода. Дьявол бы побрал эту мокрядь! Ноги не просыхают, портянки хоть выжми.

В каком-то письме Оля заботливо интересовалась, не простужается ли он. Какой же она ребенок!

Девушка казалась сейчас такой далекой, словно жила на другой планете. Их разделяли не только тысячи километров, а еще и