От жара занялась и вилга, мягкая эфироносная древесинавзорвалась, во все стороны полетели обломки. Куда ни глянь, вокруг стеной —огонь; пылают деревья, вспыхнула под ногами трава. Жалобно заржала лошадь, иПэдци всем сердцем рванулся к ней — не может он бросить несчастное животное напогибель, беспомощное, на привязи. Взвыла собака, и вой перешел в отчаянный,почти человеческий вопль. Мгновенье пес метался, точно живой факел, — ирухнул в горящую траву. Еще и еще вой — собак одну за другой охватывалостремительное пламя, ветер мчал его, и не уйти было ни одной живой твари, самойбыстроногой или крылатой. Малую долю секунды Пэдди соображал, как бы добратьсядо лошади, и тут волосы его опалил огненный метеор, он опустил глаза — к егоногам упал изжаренный заживо большой попугай.

И вдруг Пэдди понял — это конец. Из этого ада нет выхода нидля него, ни для лошади. Не успел додумать — за спиной вспыхнул еще один сухойэвкалипт, во все стороны, как от взрыва, полетели клочья пылающей смолистойкоры. Кожа на руках Пэдди почернела и сморщилась, пламенные волосы его впервыезатмило пламя более яркое. Нет таких слов, которыми можно описать подобнуюсмерть: огонь вгрызается внутрь. И сгорают последними, последними перестаютжить сердце и мозг. Пэдди метался в этом жертвенном костре, одежда на немпылала, он исходил криком. И этот смертный вопль был — имя жены.

Остальные мужчины успели вернуться на Главную усадьбу добури, завели лошадей на конный двор и разошлись кто в барак для работников, ктов Большой дом. В ярко освещенной гостиной Фионы, у мраморного камина, где жаркогорели большие поленья, собрались братья Клири и прислушивались к буре — в этидни их не тянуло выйти и посмотреть, как она бушует. Так славно пахли смолистымэвкалиптом дрова, так соблазнительно громоздились на передвижном чайном столикепирожки и сандвичи. Пэдди к вечернему чаю не ждали — ему слишком далеко, неуспеет.

Часам к четырем тучи откатились на восток, и все невольновздохнули свободнее; во время сухих бурь тревога не отпускала, хотя в Дрохедена всех до единой постройках имелись громоотводы. Джек с Бобом встали и вышлииз дому — сказали, что хотят немного проветриться, на деле же обоим хотелосьотдохнуть от недавнего напряжения.

— Смотри! — Боб показал на запад. Над вершинамидеревьев, что кольцом окружали Главную усадьбу, разрасталась, отсвечиваябронзой, туча дыма, бешеный ветер рвал ее края, и они развевались клочьямилетящих знамен.

— О Господи! — Джек кинулся в дом, к телефону.

— Пожар, пожар! — закричал он в трубку, и все, ктобыл в комнате, ошеломленные, обернулись, потом выбежали наружу. — ВДрохеде пожар, страшнейший!

Джек дал отбой — довольно было сказать это телефонистке вДжилли: все, кто пользуется общей линией, обычно снимают трубку, едва у нихзвякнет аппарат. Хотя за годы, что семья Клири жила в Дрохеде, в джиленбоунскойокруге не было ни одного большого пожара, все знали наизусть, как надопоступать.

Братья побежали за лошадьми, работники высыпали из бараков,миссис Смит отперла один из сараев-складов и десятками раздавала дерюжныемешки. Дым встает на западе и ветер дует с запада, — значит, пожарнадвигается сюда, на усадьбу. Фиа сбросила длинную юбку, натянула брюки Пэдди ивместе с Мэгги побежала к конюшням — сейчас на счету каждая пара рук, способныхдержать мешок.

На кухне миссис Смит, не жалея дров, жарко затопила плиту,ее помощницы снимали с вбитых в потолок крючьев огромные котлы.

— Хорошо, что вчера закололи вола, — сказалаэкономка. — Минни, вот тебе ключ от кладовой, где спиртное. Подите с Кэт,притащите все пиво и ром, сколько есть, потом принимайтесь печь лепешки, а ябуду тушить мясо. Да поскорей вы, поскорей!

Лошадей взбудоражила буря, а теперь они еще и дым учуяли ине давались седлать; Фиа с Мэгги вывели двух беспокойных, упирающихсячистокровок во двор, чтобы легче с ними совладать. Пока Мэгги воевала с кауройкобылой, по проселку, ведущему от джиленбоунской дороги, тяжело топая,подбежали двое — явно бродяги-сезонники.

— Пожар, хозяйка, пожар! Найдется у вас еще паралошадей? Давайте мешки!

— Возьмите вон там, у сарая. Господи, хоть бы никого изваших огонь не захватил! — сказала Мэгги, не знала она, где в эту минутубыл ее отец.

Они схватили дерюжные мешки и бурдюки с водой, которые далаим миссис Смит; Боб и все мужчины с Главной усадьбы уже минут пять как уехали.Эти двое поскакали вдогонку, Фиа с Мэгги выехали последними — галопом к реке,на другой берег и дальше, навстречу дыму.

У дома остался Том, старик-садовник; работая насосом, оннаполнил грузовик-цистерну, завел мотор. Конечно, такой пожар никакими запасамине потушишь, разве только хлынет проливной дождь, но надо подвезти воду, чтобмочить мешки, да и одежду людей, которые ими орудуют. Том переключил машину намалую скорость, одолевая подъем на противоположный берег, и мимолетно оглянулся— вот он стоит, опустелый дом главного овчара, и за ним еще два пустующихдомика, это — самое уязвимое место Главной усадьбы, только здесь то, что можетзагореться, оказалось близко к деревьям на другом берегу. Старик Том погляделна запад, покачал головой, с внезапной решимостью стал пятить машину иухитрился задом вывести ее обратно через реку на ближний берег. Пожар там, навыгонах, никакая сила не остановит, люди вернутся ни с чем. Над устьем ущелья,у дома главного овчара, где и сам он, бывало, квартировал, Том привернул кцистерне шланг и щедро полил дом, потом перешел к двум домикам поменьше, облили их. Вот где он поможет верней всего — пропитает эти дома водой насквозь, чтобни в коем случае не загорелись.

Мэгги и Фиа ехали рядом, а туча дыма на западе росла, иветер сильней и сильней обдавал запахом гари. Быстро темнело; с запада повыгону мчалось все больше разной живности — кенгуру и дикие кабаны,перепуганные овцы и коровы, страусы эму, и огромные ящерицы гоанны, и тысячикроликов. Выезжая с Водоемного на Вилла-Биллу (в Дрохеде у каждого выгона былосвое название), Мэгги заметила — Боб оставил все ворота настежь. Но у овец нехватало ума бежать в открытые ворота, они останавливались в трех шагах левейили правей и слепо, бестолково тыкались в изгородь.

Когда всадники подъехали к краю пожара, он был уже на десятьмиль ближе, огонь распространялся и вширь, все шире с каждой секундой. Лошадипугливо плясали под седоками, а они беспомощно смотрели на запад — яростныепорывы ветра переносили пламя по высокой сухой траве от дерева к дереву, отрощи к роще. Нечего и думать остановить его здесь, на равнине, его и целаяармия не остановит. Надо вернуться на усадьбу и попробовать отстоять хотя быее. Пожар наступает уже фронтом шириной в пять миль; если не погнать сейчас жеусталых лошадей во всю мочь, от него не уйти. Жаль овец, очень, очень жаль. Ноничего не поделаешь.

Они вброд возвращались через реку, копыта зашлепали помелкой воде; старик Том все еще поливал пустые дома на восточном берегу.