Представила на миг себя с Габриэлем в каком-нибудь высшем обществе, ну, там на королевском приёме. Рядом Гриэлу, очаровательную и безупречную, ещё каких-нибудь таких же девиц, вроде Арты или Криды, несомненно, больше подходящих Габриэлю Фоксу, чем я, и поморщилась.

Да уж, любовь к мезольянсам у нас с мамашей, похоже, в крови.

Мысль была неприятная, вся какая-то гнилая, и я была рада почувствовать свежесть осеннего воздуха на лице.

Воровато огляделась, но вокруг никого не наблюдалось. Администрация в лице глав факультета и других главных голосов была на церемонии первокурсников, а преподаватели и прочий персонал вообще передвигались какими-то тайными тропами, потому что за пределами аудиторий я практически никого из них и не видела…

Здание общежития для девочек, наполовину пустое, слепо смотрело в неведомую даль остановленным циферблатом. У меня закружилась голова, но Габриэль столь чувствителен не был. Не отходя далеко от стены, он принялся обходить здание по периметру.

Я за ним не пошла, решив дождаться, пока он вернётся — и не дождалась. Пришлось идти следом За общежитием было как-то сумрачно, сыро, пусто. Я вдруг подумала, что за целый год так и не удосужилась сюда заглянуть, кроме узкой полосы деревьев и сплошной каменной стены, казалось, и смотреть-то не на что: ни тебе оживших скелетов, ни прочих жутких тайн.

И, видимо, зря, потому что Габ рассматривал стену с интересом художника, планировавшего разрисовать её древними рунами с неприличным переводом.

— Что скажешь?

— Насчёт тайного хода… не думаю, — он пожал плечами. — Мне кажется, всё гораздо проще. Смотри.

Я и посмотрела, но ничего, кроме тёмно-серого камня, не увидела. А Габ подошёл почти вплотную и, ухватившись за что-то, подтянулся на руках, опёрся ногой, взобрался выше… Со стороны создавалось полное впечатление, что он поднимается по отвесной стене, как насекомое, но подойдя совсем-совсем близко, я увидела торчащие прозрачные жгуты толщиной в руку. Протянула руку и потрогала один из них — не стеклянный, скорее, металлический на ощупь, хотя… Демоны их разберут. Ловко придумано, как только Габриэль углядел.

Между тем он, не особо, видимо, опасаясь испачкать парадно-выходной костюм поднялся ещё выше, и я, вдруг испугавшись, ухватила Габа прямо за сапог.

— Эй, подожди!

Он посмотрел на меня с высоты. Высоты я боюсь.

— Мы же хотели посмотреть, что там.

— Ты что..! — у меня снова закружилась голова, на этот раз — от возмущения. — Собрался туда вот так лезть?

— Летать-то я не умею, — сама невозмутимость, аж треснуть хочется. — Ты видишь какие-то другие варианты?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вижу! То есть, не знаю! Но ты совсем с ума сошёл, лезть на такую высоту вот… так, без страховки? Это же опасно! А если ты тоже упадёшь?

— Ах, да, — Габриэль вдруг спрыгнул вниз, изящный и лёгкий, как птичье перо. — Надо сперва написать записку, что в случае чего ни ты, ни Ларс не виноваты.

Я глупо хлопнула ресницами.

— Виноват Сэм. Довёл своей болтовнёй, зараза, до предела.

Наконец, отмерла и стукнула-таки его в грудь.

— Совсем обалдел?! Даже думать не смей.

Габриэль вдруг мягко, но сильно прижал меня стене, я ощутила спиной холод камня сквозь одежду и его горячие ладони.

— Совсем. Не хочу тебя не слышать почти что целый год. Я люблю с тобой разговаривать, Джей. Ты уверена, что нам не стоит сбежать отсюда прямо сейчас?

— Будешь читать по губам, — выдохнула я ему в рот.

***

— Возможно, ты и права, — некоторое время спустя тихо сказал мне Габриэль, когда мы, двенадцать студентов второго курса факультета смерти и десять студентов факультета жизни — вопреки моим ожиданиям и опасениям, на место Лена никого так и не взяли, — как и на место Ларса, — собирались в шеренгу на центральной площади. Первокурсников, у которых в этом году церемонию посвящения и церемонию запечатывания уст, видимо, совместили, куда-то уже увели и Джеймса-Сэма я, к сожалению, не увидела.

— В чём именно?

— Глупо было пытаться залезть туда сейчас. Надо ночью.

— Габ, прекрати, — прошипела я. — Если я узнаю, что ты… я с тобой немедленно порву, так и знай, и вообще выйду замуж за первого встречного. Или мы полезем туда вместе, или придумаем что-нибудь ещё. Это опасно. Магия тебя не спасёт. Лена не спасла.

— Можно взять на слабо Сэма, его не жалко.

— Прекрати, кому сказала!

— Защищаешь своего любимца?

— Дешевая ревность.

— Дешевый шантаж.

Я открыла было рот, придумывая достойный ответ, но в этот момент увидела идущего к нам сэра Лаэна, умудрилась успеть ткнуть Габриэля в бок и инстинктивно вытянула спину.

Ректор Академии Безмолвия выглядел на удивление… хорошо. Усталым физически, но вполне себе бодрым морально. В который раз я подумала, насколько на пользу пошло ему избавление от многолетнего кошмара постоянного общения с умершим не до конца сыном.

Главный голос Академии подошёл один, свита отсутствовала. Осмотрел нас, как-то по-деловому, без лишнего пафоса и сантиментов.

— Приветствую вас, адепты. Если помните, год назад я оговорился, что называть вас адептами несколько преждевременно. Теперь я могу использовать это обращение в полной мере. Вы — адепты. Те, кто избрали путь постижения магии жизни и смерти через безмолвие и тишину. Вы знаете, на что идёте. Этот год будет во многом отличаться от предыдущего. Он будет интенсивнее. Сложнее. Да, пожалуй, это основное отличие. Вам будет гораздо, гораздо сложнее.

Можно подумать, кто-то ожидал, что будет лучше и проще! Я окинула взглядом однокурсников.

Джард Спэроу, высокий и мускулистый, неожиданно кивнул мне с какой-то подозрительно заигрывающей улыбкой. Этого только не хватало… Мэй закусила губу и перекатывалась с пятки на носок и обратно. Черноволосая Арта крутила головой по сторонам. Тоже посмотрела на меня и одними губами вопросительно произнесла «Ларс?». Я качнула головой максимально неопределённо.

— …особенно с учётом той трагедии, которая случилась всего несколько дней назад. Вы все об этом знаете, погиб юноша, который мог и должен был стоять сейчас рядом с вами. Мы непременно выясним все обстоятельства произошедшего, — последнее прозвучало как-то угрожающе, но, возможно, так показалось только мне. — Вы помните, что руководство Академии всегда старалось придерживаться принципа единства анимуса и анимы. Но в этом году мы приняли решение не занимать никем место Леннарда Вейла в память о нём. На факультете жизни будет обучаться одиннадцать адептов, а не двенадцать, что налагает дополнительные обязательства…