Квинн снова усмехнулся. Это действовало Нике на нервы.

– Чему ты улыбаешься? – сердито спросила она.

– Смотри. Сначала мы купили противогазы в «Волмарте», а затем Чед собрал эти дымовые шашки. Я наблюдал за всем, – начал увлеченно рассказывать Квинн.

Заметив отсутствие энтузиазма на лице Ники, он слегка приуныл.

– Прости. Не обращайте внимания на мою болтовню. Вы, должно быть, испугались, – извинился он.

– Информация будет стерта; но Ника права – они все равно помнят о нас, – заметил Интеграл.

– Они даже не будут помнить тебя, – загадочно хмыкнул Чед.

– И это самая интересная часть. – Квинн словно дошел до самого увлекательного поворота в сюжете любимого фильма. – Скажи им, Чед!

Ника почувствовала, что ее утомляют восторги Квинна.

– Я опрыскивал их мемори-газом. Компания Хефе разработала препарат, действующий на краткосрочную память. Он предназначен для пациентов с травмой. Полицейские не будут помнить последние несколько часов и проснутся с ощущением усталости. Провал в памяти заставит их думать, будто они все это время проспали.

– А поскольку они будут считать, что заснули на работе, им будет слишком стыдно обсуждать этот факт, – провозгласил сияющий Квинн.

– Спрей, стирающий память? Это невозможно, – возразил Интеграл.

– Это один из многих экспериментальных методов лечения, которые разрабатывает Хефе, – сказал Чед.

«Это не лечение… это оружие…» – подумала Ника. Переглянувшись с перепуганным Интегралом, она поняла, что он думает точно так же.

«Они использовали этот препарат на мне после туннеля», – осознала Ника, ужаснувшись, но не удивившись.

– Ты использовал это на мне, когда ввез меня контрабандой в Мексику, – сказала она Чеду.

Тот даже не пытался отрицать.

– Да, и ты пиналась и верещала, когда тебя вытащили из туннеля. Ты как раз сообразила, что я не тот, за кого себя выдавал, а им нужно было, чтобы ты забыла об этом, и они могли отвезти тебя на гасиенду. Но с тобой это не сработало так хорошо, как с другими. Ты все еще могла вспомнить некоторые вещи. Наверное, твоя фотографическая память оказывает более сильное сопротивление.

– Ладно… Но ведь Кэрол все еще помнит нас. Она все еще может выдвинуть обвинение, – настаивала Ника.

– Кэрол некоторое время не даст о себе знать, – сказал Чед с такой уверенностью, что Ника вздрогнула.

Что он с ней сделал?

– Ника, что нам оставалось делать? Просто бросить вас в тюрьме? Признай, это все просто удивительно, – провел Квинн ладонью по костяшкам ее пальцев.

Она пыталась успокаивающе улыбнуться ему, но все произошедшее в тот день было слишком большим испытанием для нее.

– А еще мы зарегистрированы в системе как дети Стамоса. Ты можешь это объяснить? – обратилась Ника к Чеду.

Квинн посмотрел на нее с удивлением.

– Это самое элементарное, – пожал плечами Чед. – Вас зарегистрировали как его детей, когда вы сбежали. Мера предосторожности на случай, если бы вы обратились в полицию.

Предосторожность. Так он назвал факт изменения ее личных данных.

– Таким образом, даже если мы обратимся к властям, никто нам не поверит, а они будут уведомлены о проблемах. Гениально, – признал Интеграл, вновь столь же испуганный, сколь очарованный.

Ника свернулась и прижалась лбом к прохладному стеклу своего окна. Она нуждалась в тишине. Ей нужно было поразмышлять.

Суматоха и хаос, так взволновавшие Квинна и привычные для Чеда, казались интригующими Интегралу. Что же до Ники, она не была уверена, сколько еще сможет выдержать.

Зак принял все возможные меры предосторожности.

Кто-то назвал бы его поведение паранойей, но мысль о Митчеме определяла необходимость крайней осторожности. Зак ни за что не рискнул бы привлечь внимание дяди к этой особе.

Он взял такси до дома Вайолет, затем позаимствовал ее машину, на которой доехал до ресторана в Долине. Там он доверил машину парковщику. В баре ресторана он выпил, оплатил счет и вышел через черный ход. По «одноразовому» телефону и на вымышленное имя заказал такси у местной компании. На такси добрался до ничем не примечательного дома в Нортридже. Расплатился наличными.

Никаких автомобильных приложений. Никаких кредитных карт. Никаких цифровых следов.

Зак стоял на широкой улице, окруженной пальмами. Коричневые и желтые горы окружали знойную долину, расчертив ее, как линии жизни ладонь.

Было невыносимо жарко. Льняная рубашка на Заке насквозь промокла от пота, который лил с него как из-за жары, так и от нервов. Снова вернулась головная боль, слабая, пульсирующая, поджидающая удобного момента, чтобы разгореться. Она была как механические часы – хотя он не мог точно определить ее местоположение, Зак всегда чувствовал, как боль ритмично тикает, где-то в пустоте.

Здесь, в долине, одинаковые одноэтажные дома расположились вдоль широких улиц, которые в Европе считались бы шоссейными дорогами. Ряды домиков прерывались только жилыми комплексами с названиями слишком причудливыми для их убогих, обветшалых фасадов. Все здесь резко отличалось от роскошного, хорошо поливаемого мира, из которого Зак приехал, при том что дорога занимала полчаса езды.

Зак подошел к двери небольшого бежевого дома, отметив облупившуюся краску на входной арке. Он позвонил, и маленький мальчик открыл ему.

– Мне Хелену, пожалуйста, – сказал он мальчику.

Зак не особо умел обращаться с детьми.

Мальчик долго смотрел на него, покачиваясь взад-вперед на пятках. Он определенно решал, можно ли доверять незнакомцу. Затем повернулся и оставил дверь открытой для Зака.

Дом Хелены был полон запахов и звуков – запах специй распространялся через неприбранную гостиную, а с заднего двора доносился разговор, приглушаемый тонкой дверью. В гостиной на полу валялось множество игрушек, а весь дом был заполнен рисунками, поделками, обертками, подушками, выглядевшими как пестрые заплаты на рваных джинсах.

У Зака возникло странное, неприятное ощущение того, что он вступил в сцену из чужой жизни. Как призрак, посещающий живых, – не очень желанный и не вполне настоящий.

Мальчик вернулся, ведя за руку пожилую женщину. Зак почувствовал прилив тепла в своем призрачном сердце. Ее волосы были зачесаны назад, у глаз «гусиные лапки», а у рта – морщинки-смешинки, которых Зак у нее не помнил. Но он сразу ее узнал. Няня из его детства остановилась в дверях, и в ее глазах тоже была радость узнавания.

– Зак! – воскликнула она.

– Привет, Хелена.

Зак немного качнулся на ногах. Встреча вызвала сладкое чувство ностальгии, согревавшей и столь же сильно пугавшей его.