– Я должен идти, – извинился Зак. – Прости за это вторжение.

– Ты не побеспокоил меня, – заверила она его серьезным тоном.

Зак поднялся, но она схватила его за запястье.

– Ты можешь приходить в любое время.

Зак ничего не ответил.

– Зак, ты счастлив? У тебя хорошая жизнь?

Вернулся маленький мальчик, внук Хелены. Тот, что цеплялся за ее ногу, как будто это был ствол дерева, его надежный якорь на земле.

– Да, я… я счастлив, – солгал Зак, сверкнув ослепительной улыбкой.

Он чувствовал ее облегчение. Эта женщина не была тем, с кем ему следовало бы разделить свою боль; Зак не должен был признаваться ей, что его жизнь – это черная яма скорби и изоляции, что он сейчас сломлен в большей степени, чем когда она знала его.

Он не будет нарушать ее покой. Она не принадлежала к его разгромленному миру льда, величия и разложения. Ее место здесь, она должна оставаться счастливой и цельной ради своей семьи.

Когда он выходил из ее дома с двумя лотками «Таппервер», полными домашней выпечки, тепло и доброта, полученные от Хелены, оставались на его коже, как что-то липкое. Что-то чужое. Что-то, что он хотел стереть, ведь оно напомнило ему обо всем, чего он лишен.

О том, чего ему никогда уже не иметь.

Чед отвез их обратно в Калифорнию. Интеграл утверждал, что в Орегоне есть еще немало адресов, но Чед возразил, что Хефе не рекомендовал им надолго отдаляться от границы. Ника задавалась вопросом, не связано ли это с тем, что они обнаружили Кэрол Хем. Может, их миссия прервана?

Ника посмотрела через окно машины на большую усадьбу в георгианском стиле, в самом сердце Палос-Вердес, – очередной адрес из красной записной книжки. Она смотрела и чувствовала все более глубокую усталость: она устала от бегства, устала от секретов. Все, чего ей сейчас хотелось, – это свернуться калачиком рядом с мамой, на диване, с альбомом в руках; и чтобы штрихи ее карандаша ложились на бумагу сообразно ритму музыки. Но этот мир сейчас недостижимо далек, хотя она была всего в получасе езды от дома Сони. Мир без загадок, бегства и опасности казался совершенно вне досягаемости.

«Я скоро буду дома. Я скоро буду рисовать. Все вернется на свои места», – говорила она себе, но все это было слишком похоже на самообман. Ничто уже не станет прежним. Интеграл никогда больше не будет ведущим вундеркиндом Вилдвуда; Эмбер никогда не сможет снова рисовать; Чед никогда не перестанет быть рабом Хефе; и она не знала, сможет ли Квинн вернуть свою старую жизнь. Все они узники своей судьбы. Все они пожертвовали и потеряли часть своей идентичности, все они так или иначе оказались не на своем месте, сидя в темном фургоне, связанные надеждой выжить в этой передряге.

Чед вытащил бинокль и осмотрел дом.

– Итак, это была одиннадцатая пересадка, согласно записям директора, – объявил Интеграл, отрывая взгляд от красной записной книжки.

– Донор или реципиент? – спросила Эмбер.

Голос ее звучал глухо: после приступа она очень ослабла. Кожа вокруг ее глаз покрылась паутинкой морщинок.

– Реципиент, – уверенно заявил Квинн.

– Нам нужно осмотреться непосредственно на месте, – сказал Чед. – Интеграл и Ника пойдут со мной. Квинн и Эмбер, вы останетесь в машине; будьте начеку.

– Почему я должен оставаться? – возмутился Квинн почти по-детски. – Я хорош в разведке!

– Нам нужны мозги, – отрезал Чед, кивая в направлении Ники и Саймона.

– Так у меня есть мозги, – кисло ныл Квинн. – У меня хорошие мозги.

Он проводил укоризненным взглядом Чеда и своих друзей, когда те направились к впечатляющему зданию.

Они обогнули угол строения, прячась за высокими кустами на краю большого сада. Скрываясь за живой изгородью, они хорошо видели дом. В большие окна просматривался интерьер шикарной гостиной.

Чед вытащил бинокль и стал наблюдать. В течение нескольких минут ничего не происходило. Затем в окне появилась маленькая фигура. Она подпрыгивала и что-то делала со своим сотовым телефоном. Ника нахмурилась, когда поняла, кто это. Джордан выглядела точно так же, как и в прошлый раз, когда Ника ее видела, – ухоженной, богатой и бодрой.

Джордан положила телефон, и в поле зрения появилось еще несколько персонажей: оператор – добродушный парень с камерой и микрофоном на штанге – и визажист с набором кисточек. Еще один тип, в очках, неистово жестикулировал – режиссер.

Они снимают музыкальное видео, поняла Ника, когда Джордан начала танцевать и петь перед камерой. К ее удивлению, Джордан справлялась очень хорошо.

Ника слышала музыку, доносившуюся из дома.

– Это же Джордан! – узнал ее ошеломленный Интеграл.

– Что за Джордан? – спросил Чед.

– Девушка из Вилдвуда, – ответила Ника.

– Похоже, они там снимают клип, – скривился Чед с отвращением.

– Кажется довольно очевидным, почему список адресов привел нас сюда, – заметила Ника.

У Джордан украденный талант. Не приходится удивляться.

Ненависть росла в Нике, когда она смотрела, как Джордан танцует перед камерой.

Воровка. Воровка. Воровка.

– Нет, это не согласуется с… – начал было Интеграл, но не успел уточнить, что с чем не согласуется.

Появилась другая фигура, тоже подпрыгивавшая в такт песни. Ее шоколадные глаза широко раскрывались, когда она с благоговением смотрела на Джордан. Интеграл вцепился Нике в руку.

Та вырвала бинокль из рук Чеда, не обращая внимания на его возмущение, и сосредоточилась на второй девушке.

Никино сердце едва не выскакивало из груди.

Стелла жива. Стелла жива. Стелла жива.

* * *

Троица выжидала, пока съемочная группа не начала упаковывать оборудование и, наконец собравшись, не ушла. Пока они были в доме, нельзя было ничего предпринять.

Сияющая Джордан вышла из дома в сад. Стелла последовала за ней с коктейлем в руке. Тело Ники отреагировало непроизвольно: прежде чем она успела это осознать, девушка выкрикнула имя Стеллы. Ее подруга с удивлением огляделась по сторонам. И прежде чем Чед успел ее остановить, Ника бросилась через весь сад к ней навстречу, снова и снова выкрикивая ее имя, пока их тела не столкнулись. Она стиснула Стеллу в объятиях.

Ника почувствовала, как ее подруга напряглась.

– Ты жива, – прошептала Ника, и ее голос был полон облегчения. – Ты жива…

– Ни-ника… – заикаясь, пролепетала Стелла. – Как ты здесь оказалась?

Джордан удивленно оглянулась:

– Интеграл?

– Привет, – коротко отозвался Интеграл, приближаясь.