Как им видится происходящее? Пулеметным огнем?Ракетными залпами? Выстрелом из огнемета?

— Зачем, зачем ты возвращался! — Женщинапопыталась податься вперед, в явном желании ударить водителя по спине.

Я уже приготовился перехватить руку, но рывокмашины откинул женщину раньше.

— Не надо, — мягко сказал я и получилнегодующий взгляд.

Еще бы. Какую женщину обрадует появление вмашине симпатичной, но растрепанной незнакомки, за которой гонится толпавооруженных бандитов и ради которой муж вдруг подставляется под огонь.

Впрочем, прямая опасность уже миновала. Мывыскочили на Земляной Вал и теперь шли в сплошном потоке машин. И друзья, ивраги остались позади.

— Спасибо, — сказал я коротко стриженномузатылку водителя.

— Вас не зацепило? — Он даже не обернулся.

— Нет. Спасибо большое. Почему выостановились?

— Потому что он дурак! — взвизгнула моясоседка. Она отодвинулась в другой конец салона, сторонясь меня, какзачумленной.

— Потому что не мудак, — ровно ответилмужчина. — За что вас так? Ладно, не мое дело.

— Пытались изнасиловать, — наугад брякнул я.

Да уж, прекрасная версия. Прямо в ресторане,на столике: не Москва, при всех ее бандитских радостях, а салун на Очень ДикомЗападе.

— Куда вас отвезти?

— Сюда. — Я посмотрел на горящую букву надвходом метро. — Я доберусь.

— Мы можем отвезти вас домой.

— Не надо. Спасибо, вы и так сделали больше,чем могли.

— Хорошо.

Спорить он не стал, уговаривать — тоже. Машинатормознула, я выбрался наружу. Посмотрел на женщину, сказал:

— Спасибо вам огромное.

Она фыркнула, рванулась, захлопнула дверцу. Нувот.

И все-таки подобные случаи доказывают, что внашей работе есть какой-то смысл.

Я непроизвольно оправил волосы, отряхнулджинсы. Прохожие настороженно поглядывали на меня, но не шарахались: значит, нетак уж и страшно выгляжу. Сколько у меня времени? Минут пять, десять, покапогоня возьмет след? Или шефу удастся их задержать?

Хорошо бы. Потому что я, кажется, начинаюпонимать, что происходит.

И у меня есть шанс, пусть крошечный, но шанс.Я пошел к метро, на ходу доставая из сумочки Олин мобильник. Начал былонабирать ее номер, потом ругнулся и набрал свой. Пять гудков, шесть, семь.

Сбросив звонок, я набрал номер своегомобильного. На этот раз Ольга взяла сразу:

— Алло? — резко произнес незнакомый,хрипловатый голос. Мой голос.

— Это я, Антон, — выкрикнул я. Проходящий мимопарень удивленно глянул в мою сторону.

— Дубина!

Иного я от Ольги и не ждал.

— Где ты, Антон?

— Готовлюсь забраться под землю.

— Всегда успеешь. Чем я могу помочь?

— Ты уже в курсе?

— Да. Я общаюсь с Борисом параллельно.

— Мне надо вернуть свое тело.

— Где встречаемся?

Я секунду подумал.

— Когда я попытался сбить черный вихрь соСветланы, потом вышел на станции.

— Поняла, Борис объяснил. Давай так — плюс тристанции по кольцу, вверх и налево.

Ага, она отсчитывает по схеме.

— Ясно.

— В центре зала. Я буду там через двадцатьминут.

— Хорошо.

— Тебе что-нибудь принести?

— Принеси. Меня. Остальное — как хочешь.

Сложив телефон, я еще раз оглянулся и быстропошел к станции.

Я стоял в центре Новослободской. Обычнаякартина, еще не в самый поздний час: девушка ждет, может быть, парня, можетбыть — приятельницу. В моем случае — и то и другое. Под землей меня найтитруднее, чем на поверхности. Даже лучшие маги Темных не смогут засечь мою ауру— сквозь слои грунта, сквозь древние могилы, на которых стоит Москва, средитолпы, в напряженном потоке людей. Конечно, прочесать станции тоже нетрудно: накаждую по Иному с моим образом, и все. Но я надеялся, что полчаса или час доэтого хода Дневного Дозора у меня еще имеется. Как же все оказывается просто.Как изящно складывается головоломка. Я покачал головой, улыбнулся и тут жепоймал на себе вопросительный взгляд молодого панковатого парня. Не, дружок, тыошибаешься. Это сексапильное тело улыбается собственным мыслям.

В общем-то, стоило сообразить сразу, едва намне стали сходиться нити интриги. Шеф прав, конечно. Я не представляю собойтакой ценности, чтобы задумывать многолетнюю, опасную и разорительнуюкомбинацию. Все дело в другом, совсем в другом.

Нас пытаются взять на наших же слабостях. Надоброте и любви. И берут или почти берут.

Мне вдруг захотелось курить, очень сильно,даже рот слюной наполнился. Странно, я редко баловался табаком, наверное, этореакция организма Ольги. Я представил ее лет сто назад — изящную даму с тонкойпапиросой в мундштуке где-нибудь в литературном салоне, в компании Блока илиГумилева. Улыбающуюся, обсуждающую вопросы масонства, народовластия, стремленияк духовному совершенству. А, в конце концов!

— У вас не будет сигареты? — спросил япроходящего мимо парня, одетого достаточно хорошо, чтобы не курить «ЗолотуюЯву».

Взгляд был удивленный, но мне протянули пачку«Парламента».

Я взял сигарету, улыбкой поблагодарил ираскинул над собой легкое заклятие. Взгляды людей поползли в стороны. Вот ихорошо.

Сосредоточившись, я поднял температуру кончикасигареты до двухсот градусов и затянулся. Будем ждать. Будем нарушать маленькиенезыблемые правила.

Люди текли мимо, обходя меня на расстоянииметра. Удивленно принюхивались, не понимая, откуда идет табачный запах. А якурил, стряхивая пепел под ноги, разглядывая стоящего в пяти шагах милиционера,и пытался просчитать свои шансы.

Выходило не так уж и плохо. Даже наоборот. Иэто меня смущало.