«Почему ты убил Клару?» – вот его первые слова. Он держал этот вопрос при себе много лет и осмелился задать, только став другим человеком. «Потому что ты не заслуживаешь счастья», – ответил я. Я мог бы ответить что угодно. Я убил ее, потому что ненавидел его, потому что хотел причинить ему боль. Мануэль дал мне экземпляр своего романа, где рассказывал об убийствах, которые сам совершил. Он повторил мне свое новое имя. Я рассмеялся и сказал: «Что за идиотское имечко».

– Это был ты, – перебила Элена. – Ты убийца.

– Мой брат проделал большую «работу по убеждению». – Он изобразил кавычки пальцами. – Это был он, я даже рядом не стоял.

– А как же Фелиситас? Ты убил ее? – спросила Лусина.

– Он сказал, что я убил и ее?

– Очень легко обвинять мертвого человека, который не в состоянии себя защитить. – Элена вспомнила, что говорила ту же самую фразу полицейским.

– Как и того, кто сидит в тюрьме.

Хулиан глубоко вздохнул, покачал головой и, не выпуская пистолета из руки, высунулся в окно. Вокруг царила тьма. Он щелкнул выключателем, и сталь хирургического стола заблестела в свете лампочки. Запустение комнаты теперь отчетливо бросалось в глаза, как и отек на лице Лусины и засохшая кровь на одежде Элены.

– Что ты намерен с нами делать? – спросила Лусина, не отпуская руку Элены. Слова, которые она так часто слышала от Исабель, наконец обрели смысл и логику.

– Мануэль убил женщин, о которых писал в книге и в газете. Я убил Клару, вот мое единственное признание, и я уже заплатил за него.

– И хотел убить меня, – добавила Лусина.

– Тебя? Вовсе нет, я не хотел тебя убивать. Я не убийца детей.

– Ты убийца молодых девушек, почти девочек, – вмешалась Элена.

Подойдя к ней, Хулиан уткнул ствол пистолета ей в подбородок и поднял лицо. Их взгляды встретились. Элена отвела глаза: вид бездны вызвал у нее головокружение. Хулиан заставил ее снова посмотреть на него.

– Это был подарок моему брату.

– Убийство двух невинных девушек? Подарок? – спросила Элена с вызовом.

– «Сопутствующий ущерб», как выразился Игнасио в одной из своих книг.

Элена тряхнула головой, пытаясь высвободиться, но Хулиан по-прежнему вдавливал ствол ей в челюсть. В его глазах полыхала ярость. Наконец он отошел и снова выглянул в окно. Ночь сдавала позиции, уступая место рассвету. Снаружи послышался многоголосый лай.

* * *

Бетонная плита рушится, провоцируя новый обвал, и под столом слышно, как камни градом стучат о металл.

– На помощь!

– Мы здесь!

Они кричат изо всех сил, но никто не отвечает, и тьма все сгущается.

– Помогите мне, пожалуйста, – доносится из-под обломков голос Хулиана. Сердца женщин на секунду замирают, кровь моментально холодеет в жилах. – Меня придавило.

Лусина вздыхает с облегчением: чудовище не сможет до них добраться.

* * *

Выслушав, как Хулиан убил Летисию Альмейду и Клаудию Косио, женщины не сомневались, что он убьет и их. Они еще не знали, что вот-вот разверзнется ад и слова Хулиана лишь прелюдия.

– Почти два года назад Мануэль в последний раз навестил меня в тюрьме. Его визиты всегда были неожиданными, – продолжил Хулиан, вернувшись на свое место в кресле. Он снова скрестил ноги и бурно жестикулировал, размахивая пистолетом в правой руке. – Он приходил, чтобы передать мне свои книги, вырезки из опубликованных им статей, копии сценариев и туфли. Я все это читал от нечего делать, и, признаться, кое-что мне даже понравилось. Гаденыш очень складно писал. В один из таких визитов он рассказал мне про тебя. – Хулиан направил пистолет на Элену. – Если он хотел, чтобы я злился, завидовал его свободе, сексу с женщинами, то меня это не волновало.

– Меня тоже не волнуют твои россказни.

– Впереди самое интересное, Элена, прояви терпение. У Мануэля… Игнасио – для тебя – произошла стычка с твоей матерью. Она нашла у него в комнате несколько машинописных листов, вырезки из газет, фотографии.

Сердце Элены забилось быстрее. В течение трех лет, что они встречались, она старалась скрыть от Игнасио, что он не нравится ее матери. Увы, тщетно. Соледад настойчиво давала это понять и много раз хотела вышвырнуть Игнасио из гостиницы, но Элена всегда ей мешала.

– На страницах, найденных твоей матерью, Мануэль рассказал свою историю, мою, нашей семьи. Рукопись лежала вместе с газетными вырезками о Фелиситас и убийствах женщин, которые к ней обращались. Брат увидел, как Соледад вышла из его комнаты, а затем обнаружил вещи не на своих местах. Он загнал ее в угол во дворе, где стирали белье, – похожем на тот, где моя мать утопила кошку прямо у него на глазах, в чем я лично убедился, когда был в вашей гостинице. Мануэль ударил ее по лицу, схватил за шею и окунул головой в чан, где она замачивала одежду. Ты бы слышала, с какими подробностями он об этом рассказывал, какие незначительные на взгляд постороннего детали описывал: плеск воды, попытки твоей матери вытащить голову, птицы, которые в испуге улетели, звук косилки вдалеке, его усилия сохранять спокойствие и не выдать себя, резкий голос садовника: «Сеньора Соледад?»

– Что ты несешь?

– Мануэль хотел убить твою мать, но ему помешали.

– Ты псих. Я тебе не верю.

– Твой отчим заявил то же самое, когда я рассказал ему несколько дней назад, и по иронии судьбы как раз в тот момент Мануэль припарковал свою машину перед гостиницей. Муж твоей матери вышел к нему, возник спор. Я не мог подойти ближе, не хотел, чтобы Мануэль меня увидел. «Хулиан? Хулиан здесь?» – допытывался он, но твой отчим не отставал. Тогда брат взял его под руку, посадил в машину, и они уехали. Я не в курсе, куда Мануэль его повез, а может, он просто хотел сбежать от меня, но они разбились по дороге.

– Ты бывал в гостинице?

– И не раз.

Элена подскочила с пола, словно пружина, и набросилась на Хулиана.

– Лжец! – закричала она ровно в тот момент, когда ее часы, как и часы всех жителей столицы, показали семь утра, девятнадцать минут и сорок две секунды. Последние слова Хулиан произносил уже в лучах рассвета, будто кто-то поднял занавес.

Пол завибрировал. Элена не сразу поняла, что Лусина кричит: «Землетрясение!»

Хулиан со всей силы толкнул Элену, и она упала.

Грохот помешал ему ударить ее снова. Стены и потолок затрещали, стекла лопнули. Хулиан запер дверь на ключ и теперь с трудом нашел его в кармане брюк и вставил в замок. Он открыл ее в тот самый миг, когда пространство наполнилось треском и