– Люблю, люблю. Очень, очень сильно. И уже давно.

После этих слов сдерживаться больше не было сил, и они все же предались еще раз любви, хоть и не долго.

И только за завтраком Джулия вдруг вспомнила, что он собирался задать ей вопрос.

– Ты уже ответила на него, – сказал ей Бренсон, когда она напомнила. – И я думаю, все у нас будет хорошо.

Дни стали довольно безмятежными. С каждым часом супруги привязывались друг к другу все больше, и это не могло, не радовать обоих. Бренсон отложил поездку в Лондон на неопределенные строки, так как не хотел разлучаться с женой. Сам себе, дивясь, каждый день, он смотрел на нее и не мог насмотреться, любил и не мог вместить свою любовь в сердце. Она рвалась наружу, и он все время пытался как-то это выразить. Задаривал жену подарками, осаждал заботой и лаской. В мае – на ее девятнадцатилетие, муж сделал жене чудный сюрприз. Он пригласил фотографа из Лондона, и они сделали свадебные снимки, так как при обстоятельствах их бракосочетания было не до этого. Кроме этого, вручил два кулона, чудесной ювелирной роботы. Один для их совместного снимка, другой для снимка малыша. И глядя в ее счастливые глаза на день рождения, чувствовал себя чудесно. Это было счастье в чистом виде. Его больше не волновали другие женщины, они словно перестали существовать. Даже воспоминания о прошлых привязанностях были противны. Лишь теперь он в полной мере ощутил всю бездну одиночества, в которой он жил до нее. Эта жизнь была ужасна по своей природе и поэтому причиняла столько боли ему и окружающим.

– Ты сегодня чудесно выглядишь, – вместе прохаживаясь, как обычно, в это время по саду, улыбаясь, заметил Бренсон.

– Спасибо – это полностью твоя вина, – просияла Джулия в ответ и покрепче прижалась к руке мужа.

Он тут же остановил ее и не удержавшись притянул к себе, поцеловал и, подхватив на руки, закружил в воздухе.

Звонкий смех разнесся по округе. Стоял чудесный день, начиналось лето. Джулия была примерно на седьмом месяце беременности, и это уже было весьма очевидно. Она начала хорошо есть, была вполне счастлива и выглядела свежее, чем когда-либо. Между ними царили мир и любовь, они с воодушевлением ждали появления на свет маленького Ричарда, как все чаще называл ребенка будущий отец.

Конечно, люди все еще судачили о них. О свадьбе, которая прошла так поспешно и конечно о ее положении. В обществе такое смаковали подолгу и со вкусом. Разумеется – это было продиктовано не добропорядочностью, а завистью и бездельем.

Известие же, что Джулия в положении только подливало масла в огонь. Сами супруги мало придавали значения этим толкам, Бренсон к ним привык, а Джулия была слишком счастлива. Она бы и вовсе о них не знала, поскольку никак не участвовала в общественной жизни, однако любезная маменька считала своим долгом во все посвящать дочь.

Бренсон поддерживал жену, как мог, однако ежедневные визиты миссис Честер раздражали его, и он редко долго присутствовал при них. Как он не старался, но выдержать больше пяти минут ее болтовни не мог. Ему было искренне жаль жену, что она не может, как он просто встать и уйти. В конце концов – это была ее мать.

В отместку миссис Честер любила в зяте только его состояние, а счастье дочери в ней вызывало смешанные чувства. Вроде это и была ее заслуга, однако по странной причине она скорее презрительно смотрела на его преданность и любовь, нежели с восхищением. Почему-то перемена в отношениях супругов не вызывала в ней приливов счастья.

А вот его матушка, будь она жива, была бы рада счастью сына.

– Мне так жаль, что мама не с нами. Столько лет прошло, я едва помню ее, но не перестаю скучать.

– И за братом.

– И за братом. – Бренсон задумчиво посмотрел вдаль.

Они с Джулией часто гуляли вместе и навещали могилы его родных. Он потихоньку открывал свои чувства, рассказывал о семье и о своем детстве. Теперь она лучше понимала, почему он был таким, каким он есть. Все те утраты, что он нес с самого детства, научили его не любить, чтоб потом не страдать. И хотя Джулия не понесла в жизни столько утрат, как Бренсон она его понимала, поскольку единственный человек, который ее любил, умер. Что и говорить сестра и мать никогда не проявляли любви к ней, хотя это и было довольно странно.

– Ты говорил, что тебе надо в Лондон – это как-то связано?

– Да, но не знаю, может мне стоит смириться и перестать спорить с реальностью.

Джулия взяла его за руку.

– А ты готов?

Он глянул на нее, потом потупил взгляд в землю.

– Мне бы хотелось иметь кого-то, кто бы мог порадоваться за нас… И нет.., я не готов признать, что надежды нет… Не готов…

Бренсон обнял ее и, повел назад к дому, но слова жены глубоко засели в душу.

Готов ли он – отпустить брата? Сейчас жизнь вроде бы наладилась, и нарушать эту идиллию так не хотелось. И все же Каненсдейл, вернувшись из Парижа, несколько раз присылал приглашения на ночные игры. В последнем письме он предупредил, что эта дверца скоро для него захлопнется, если он продолжит игнорировать приглашения. Поэтому стоило принять решение.

– Может тогда тебе стоит съездить в Лондон? – сказала Джулия на подступах к дому, видя его задумчивость.

– Ты хочешь от меня избавиться? – полушутя, полусерьезно подняв бровь, спросил он.

Джулия улыбнулась.

– Нет, просто я заметила, как тебя взволновало письмо от лорда Каненсдейла, пришедшее утром. Ты сказал, он приглашает, и ехать ты не хочешь, и при том еще полчаса держал письмо в руках и перечитывал, уйдя в себя.

– Правда? Я не знал, что ты так наблюдательна. Но я не могу тебя оставить сейчас. Или ты хочешь…

– Боже, нет, конечно. Почему ты так думаешь? Просто я вижу, что тебе это надо.

Бренсон прижал жену к себе, еще раз мысленно поблагодарив Бога за эту чудесную женщину в его жизни. И за то, что ему хватило ума сделать ее своей.

– Ты права, моя любимая, права. Но я не могу уехать сейчас, пока ребенок не родился.

– Но еще есть время, – возразила Джулия.

Забота жены очень трогала его, а ее проницательность просто восхищала.

– Я подумаю, – запечатлев на лбу жены поцелуй, ответил Бренсон. Тут же он обратил ее внимание на подъездную алею. Миссис Честер вышагивала с явным негодованием на лице.

– Как раз вовремя, пробормотал он. Я, пожалуй, оставлю вас. Встретимся за ужином. Думаю, твоя мама развлечет тебя до того времени местными сплетнями, а я пока напишу Каненсдейлу.

Джулия провела мужа влюбленным взглядом. С тех пор, как между ними все наладилось, она любила его с каждым днем все больше. Он воплощал все ее желания, и заботился о ней так, как она не смела и мечтать. Их отношения были просто совершенными. И порой изучая его взглядом, она удивлялась, как может быть, чтоб человек, который был никем ей, стал всем. Он был для нее красив до безумия, страстен и нежен и, кажется, все его изъяны остались в прошлом. Порой влюбленность в мужа пугала ее саму. Счастье такое хрупкое творение природы, что разрушить его можно очень легко.