Он протянул руку к дрожащему краю золотого света – иотдернул.

– Храбрость моя и вера все еще подводят меня. Япо-прежнему недостоин. Я должен был шагнуть в свет, взяться за Святой Крест идержать его бесстрашно.

Он закрыл лицо почерневшими руками. Бабочки покрыли каждыйдюйм обнаженной кожи, полоща крылышками, и виднелся только белый плащ итрепещущие насекомые. Была полная иллюзия, что бабочки заполняют весь плащ.

Уоррик медленно и осторожно развел руками, чтобы непобеспокоить бабочек. И улыбнулся.

– Я много сотен лет слыхал о Мастерах, которыепризывали к себе зверей, но до сих пор не понимал, как это делается. Этовосхитительная связь.

Казалось, он страшно радовался своим «зверям». Я лично быланесколько разочарована. Бабочка – не слишком хорошая защита от зверей тоготипа, что умеют призывать другие вампиры. Ладно, раз Уоррик доволен, кто ятакая, чтобы портить ему радость?

– Иветта заставила меня поклясться Богом, что я невыдам некоторые ее секреты. Я не нарушил своего слова и своей клятвы.

– Ты хочешь сказать, что есть вещи, которые я должназнать и которые ты мне не сообщил?

– Я сказал тебе все, что волен был сказать, Анита.Иветта всегда была умна. Она все эти годы манипулировала мной, чтобы я предалвсе, что было мне дорого. Она связала меня клятвой перед тем, как мы приплылина ваши берега. Тогда я не понимал, но теперь понял. Она знала, что я увижу втебе человека чести. Человека, который защищает слабых и не бросает своихдрузей. Перед твоим лицом все разговоры совета об ответственности и чести –жалкое притворство.

Сказать «спасибо» – этого явно было недостаточно, но что ещея могла сказать?

– Спасибо, Уоррик.

– Даже когда я был жив, существовала огромная разницамежду аристократами, по-настоящему ведущими своих людей и заботящимися об их нуждах,и теми, кто лишь пользовался ими.

– Мало что изменилось, – сказала я.

– Мне прискорбно это слышать, – ответил он ипосмотрел вверх – то ли на солнце, то ли на что-то, чего я не видела. –Солнце приближается к зениту, и я слабею.

– Тебе не нужно укрытие для дневного отдыха? Я поняла,что не следовало этого говорить. Настолько ли я ему верю, чтобы оставить вподвале с Жан-Клодом и всей компанией без присмотра? Не совсем.

– Если сегодня мой последний день в свете солнца, я непотрачу его на то, чтобы прятаться. Я погуляю в твоих прекрасных лесах, потомзакопаюсь в листья. Мне случалось прятаться в палой листве. В лощинах она лежитглубоко и густо.

Я кивнула:

– Я это знаю. Почему-то я решила, что ты городской.

– Я много лет жил в городе, но первые дни жизни провелсреди деревьев куда более густых и мощных, чем эти. Земли моего отца былидалеки от городов. Хотя сейчас это не так. Лесов, где я охотился и рыбачилмальчишкой, больше нет. Иветта разрешила мне поездку домой – в ее сопровождении.Я жалею, что поехал. Это отравило мои воспоминания, превратило их в подобиеснов.

– Хорошие воспоминания так же реальны, как иплохие, – сказала я. – Не позволяй Иветте отобрать их у тебя.

Он улыбнулся, потом поежился. Бабочки взмыли в воздух, какосенние листья, поднятые ветром.

– Мне пора. – Он. пошел прочь среди деревьев,сопровождаемый шлейфом бабочек. Белый плащ скоро исчез из виду, но бабочки ещедолго неслись за ним, как крошечные стервятники, отмечающие след смерти.

Я миновала двор, дорогу и шла по тропинке к дому, когда шуммашины на гравийной дороге заставил меня обернуться. Это была Ронни. Чертвозьми, я забыла ей позвонить и отменить нашу утреннюю пробежку. Вероника(Ронни) Симс – частный детектив и моя лучшая подруга. Мы вместе тренировалисьпо крайней мере раз в неделю, обычно в субботу утром. Иногда ходили втренажерный зал, иногда бегали. Сегодня было утро субботы, и я забыла ейпозвонить.

Пистолет я держала у бока, он был спрятан под пальто.Веронике было все равно, просто это у меня автоматизм. Если ты настолькопривилегированна, что имеешь разрешение носить оружие, ты не станешь имсветить. Намеренный показ оружия в общественном месте без уважительной причиныназывается «угрожающим поведением» и чреват отзывом разрешения. Так свежий вампирлюбит сверкать клыками. Признак любительщины.

Терзаясь виной за то, что заставила Ронни проехаться зря, яне сразу заметила, что она не одна. С ней был Луи Фейн, доктор Луис Фейн,преподаватель биологии в университете Вашингтона. Из машины они выкатилисьодновременно, смеясь, и схватились за руки, как только оказались по однусторону от автомобиля. Оба были одеты для пробежки. Луи был в футболкенавыпуск, такой длинной, что при его пяти футах шести дюймах из-под нее елепоказывались короткие шорты. Черные аккуратно подстриженные волосы негармонировали со слишком свободной футболкой.

Ронни надела голубые байкерские шорты, отличноподчеркивающие ее длинные ноги. Из-под короткой футболки того же цвета мелькалплоский живот. Ронни шла ко мне. Никогда она так тщательно не одевалась дляпробежки. Светлые волосы до плеч она вымыла, высушила феном, и они блестели.Только косметики не было, но Ронни она и не нужна. Лицо у нее сияло. Серыеглаза отсвечивали голубым, как у нее бывает, когда она хорошо подберет цветодежды. Сегодня она его подобрала, и Луи никого, кроме нее, не видел.

Я стояла, глядя, как они идут по дорожке, и думала, когда жеони меня заметят. Для них обоих это оказалось неожиданным, будто я соткалась извоздуха. Ронни была достаточно предупредительна, чтобы принять смущенный вид,но у Луи вид был просто счастливый. Что они занимаются сексом, я и так знала,но достаточно было просто на них посмотреть, чтобы еще раз в этом убедиться.Его пальцы ласково играли на костяшках ее руки, и они оба стояли и смотрели наменя. Не скажу, как у них насчет любви, но желание – точно было.

Ронни оглядела меня с головы до ног:

– Ты не находишь, что для пробежки оделась слегкаизлишне?

Я состроила мрачную гримасу.

– Извини, забыла позвонить. Я только что приехала домой.

– А что случилось? – спросил Луи. Он все ещедержал Ронни за руку, но все остальное резко переменилось. Он был собран, сталкак-то выше, черные глаза внимательно посмотрели на меня, замечая бинт на рукеи другие признаки усталости. – От тебя пахнет кровью, и... – оншевельнул ноздрями, – чем-то еще похуже.

Я подумала, не разложившееся ли тело Уоррика чует он на моихботинках, но спрашивать не стала. Мне самой не хотелось знать. Луи быллейтенантом у Рафаэля, и меня удивило, что он не знает о последних событиях.

– Вас что, в городе не было?

Они оба кивнули, и Ронни тоже перестала улыбаться.