— То есть мы с Трисом…

— Очень похоже на то.

Забывшись, Шантия издала счастливый писк. Впрочем, почти сразу вспомнила обо мне и нацепила на лицо скорбную мину.

— Слу-у-ушай… А ты можешь нарисовать на нем знак? Ну, чтобы он на самом деле влюбился в тебя.

Я фыркнула и заползла на кровать.

— Могу, — призналась откровенно. — Он мне как раз привиделся, когда я подслушала их.

— Лэли…

— Но я ни за что так не сделаю. — И это тоже было правдой. Я даже не сомневалась ни секунды. — Это глупо и такая любовь мне не нужна.

Изобразив в очередной раз расстроенного бурундука, Шантия тоже встала с пола.

— А я бы на твоем месте не устояла, — призналась она. — И знаешь, это было бы справедливо!

Когда засыпаешь в слезах, наутро всегда голова тяжелая. Неприятное открытие.

Но щека так уютно прижималась к чему-то теплому, лежать было удобно и так хорошо, что, кажется, каждая клеточка тела вибрировала. Возвращаться из этой сладкой неги в реальность как-то не хотелось. Поддавшись капризу, я несколько минут плавала в полудреме. Потом все же собралась с мыслями… и пришла к выводу, что то теплое, к чему я так замечательно прижимаюсь щекой, это ткань дорогой пижамы, нагретая телом. А само тело мерно дышит, и у меня в ухе отдается стук его сердца. И это точно не Шантия, потому что у нее не такая плоская грудь и… она бы не стала класть ладонь мне на попу.

Глаза распахнулись.

Дэн!

Блин.

Я непроизвольно отстранилась.

Но из-под одеяла не вылезла, наоборот, подобрала в теплый кокон замерзшую пятку Работающий кондиционер за ночь выстудил комнату, и сейчас здесь было довольно холодно.

Ночной гость шевеления мои явно почувствовал, объятия разжал, но глаз не открыл. Его губы чуть заметно дрогнули. И мне что-то подсказало, что он ждет поцелуя.

Король…

Зачем он пришел ко мне ночью и влез под одеяло, если… не любит?! Всегда считала, что браки, заключаемые из холодного расчета, выглядят как-то иначе. Даже вначале, когда супруги еще не успели возненавидеть друг друга.

— Как понимаю, на утренние обнимашки можно не рассчитывать, — с веселой нежностью обозначил свое пробуждение Дэн и открыл глаза. — Иногда мне жаль, что ты не обычная девушка. Доброе утро, милая.

Он сам потянулся к моим губам, но я уклонилась.

Хотелось плакать. И разнести им тут все. И нарисовать знак… злой, ужасный знак… чтобы всему этому жестокому миру было плохо, как мне сейчас. Кричать в голос. А еще зарыться к Дэну в объятия и представить, что вчерашнего вечера просто не было.

Небо…

Ну почему он король?!

— Лэли? — Дэн увидел во мне что-то такое, что его напрягло.

Я болезненно сглотнула.

— У тебя глаза черные, — сказала, оттягивая самый тяжелый момент.

Только неестественно яркими линзами такие и спрячешь. Я знала.

— Ну да, я сплю без линз, — слегка растерянно признался Дэн.

Продолжать притворство в его планы не входило?

— Я…

— Соскучилась? — подсказал жених, ловко просунул руку под одеяло, пощекотал коленку и скользнул по бедру вверх.

Я лихорадочно потрясла головой и отползла подальше от его загребущих рук, прихватив с собой одеяло. У него пижама есть, не замерзнет.

— Хватит вранья. Я все знаю.

Неужели это мой голос?

— А именно? — Дэн приподнял брови, но, в общем-то, не выглядел застигнутым врасплох.

Пальцы вцепились в одеяло с такой силой, что, кажется, слышался треск ткани.

— Вы обманщик, ваше величество. — Я почти шептала, борясь со слезами. — Подлый, бесчестный, помешанный на власти тип.

Он тихонько хмыкнул. Уголки чувственных губ дрогнули.

— Должен признать, мне такого еще не говорили.

— Можешь отправить меня в тюрьму за оскорбление короля!

Голос все-таки сорвался на крик. Потревоженная змея подняла голову, чтобы посмотреть, из-за чего там расшумелись эти двуногие.

— Лэли, успокойся. — Дэн попытался поймать меня, но я увернулась, а потом вскочила на ноги, отгородившись от него кроватью. — Я тебе не лгал, просто не озвучивал до поры до времени некоторые детали своей нелегкой жизни.

— Корона действительно тяжела. Особенно если голова, на которую она надета, дурная, — прошипела я. И живо среагировала на очередной его маневр: — Не приближайся ко мне!!!

Он послушно сел обратно на кровать и попытался пригладить торчащие во все стороны после сна волосы.

— В Эстергарде я не имел права сказать, это был вопрос безопасности, — принялся терпеливо меня увещевать. — А потом… если честно, мне просто нравилось быть обычным, строить отношения с понравившейся девушкой, наши романтические моменты.

— Аккуратно подводить дурочку, ничего не понимающую в отношениях, к мысли нарисовать тебе нужный знак, — ехидно подсказала я.

Отпираться он, как ни странно, не собирался:

— Когда мы гуляли в Эстергарде, я понятия не имел, что ты это можешь. Вероятность была ничтожна. И я тебе еще при знакомстве с дядей честно сказал, что сунулся в Эстергард, чтобы посмотреть на дочек Ливвии, — спокойно парировал Дэн. — Получается, все дело в моем положении?

Теперь я еще и виновата?!

— Дело в том, что ты умолчал о нем!

Небо, с каким удовольствием я бы расколотила у него на голове вазу! Но нельзя, она далеко и в ней цветок.

— Как я уже сказал, мне нравилось чувствовать себя обычным, — не дрогнул мой коварный жених. — Видишь ли, любовь моя, в короне личную жизнь особо не наладишь.

Я подтянула повыше одеяло и переступила босыми ногами по холодному полу. Угораздило же стать именно туда, где нет ковра! И миленький комплект для сна теперь бесил. Лучше бы на мне было что попроще.

— Поздравляю, наладил, — буркнула враждебно.

— Мне нравится, что ты полюбила меня, точно не зная, кто я. — Выглядело так, словно он признался честно. — Просто меня. Со всеми моими недостатками.

Пришлось снова изменить положение и специально стать на место, где пол еще холоднее. Потому что внутри от его слов что-то начало сладко таять, а я не хотела на это отвлекаться.

— Не тебя, — поправила тихо. — Дэна.

Четко очерченные губы сложились в привлекательную улыбку.

— Меня зовут Зейнден, — представился этот врун. — Домашние называют Дэном. Для Арнеарского полное имя неудобное в произношении, надо было как-то его сократить, и я выбрал первую часть, которую до того почти не использовал.