Я очень умная и невероятно талантливая, обладаю явным даромсыщика, Александр Михайлович, хоть и дослужился до полковника, мне в подметкине годится. Есть только одна крохотная деталька, очень мешающая детективу наобщественных началах: у меня нет никакого права арестовывать мерзавцев. Узнаввсю правду об убийце, я не могу отдать виновника под суд, поскольку не являюсьни сотрудником МВД, ни прокурором, ни следователем. Я самая обычная гражданка,которая, маясь от безделья, овладела увлекательным ремеслом сыщика, поэтому,чтобы добиться торжества справедливости, мне приходится обращаться кполковнику, а он, если честно, терпеть не может, когда я в очередной раздобиваюсь успеха. Наверное, просто завидует мне, не растерявшей юношескогозадора, активности, ловкости и ума. Вот по какой причине я решила быть сейчаскрайне ласковой с Дегтяревым — кто ж, кроме него, сможет запихнуть в тюрьмуГарика Тришкина и вызволить из швейцарской школы тюремного типа Катю? НоАлександр Михайлович слишком подозрителен. А еще он стал сварлив — все ему нетак! Прибежала молниеносно — услышала недовольный гундеж. Спустилась бы несразу — начал бы бубнить: «Вечно тебя не дозваться.., плетешься еле-еле..,совсем не шевелишь ногами…»

Ну как угодить такому?! Впрочем, не буду злиться.

— Дорогой, не хмурься, — зачирикала я, наблюдая затем, как брови полковника медленно, но верно сдвигаются к переносице, — тызвал, я пришла.

— Ну, ну… — хмыкнул толстяк.

Меня начало охватывать раздражение. Тщательно пряча его, япродолжала улыбаться.

— Зачем я понадобилась тебе?

— Господи, — заплакал кто-то в гостиной, — онпогиб!

— Кто? — подскочила я.

Дегтярев нервно оглянулся.

— Ты о чем?

— Неужели не слышал?

— Что?

— Там кто-то плачет.

— Ага, — мрачно кивнул толстяк, — поэтому извал тебя. Милиция почти в обмороке.

— Боже, случилась беда? — испугалась я.

Дегтярев потер затылок.

— В принципе, да.

— Она неведомыми путями узнала правду о родителяхДеньки?!

— Нет, — вздохнул Александр Михайлович. —Крошка пропал.

— Попугай?

— Он самый.

— Куда же подевалась эта здоровущая птичка?

— Улетела из клетки.

Я рассмеялась:

— Только не пытайся убедить меня в том, что Крошкапросочился между прутьями!

— Нет, дверца стояла открытой.

— Ирка! — заорала из гостиной Зайка. — Скореезавари крепкий чай и подай Милиции! В чашку следует добавить пару ложекконьяка.

— Все уже дома? — удивилась я. — Только что ябыла одна.

— Буду осматривать второй этаж, — нервновоскликнул полковник, — а ты первый. Необходимо отыскать Крошку.

— Его съели, съели, съели… — долетело из гостиной.

— Господи, — затараторила Зайка, — Милиция,дорогая, ну кто мог слопать милого попугайчика? В нашем доме подобных личностейнет.

— А ну, посторонитесь, — деловито велела нам сполковником Ирка, высовываясь из кухни.

Я попятилась. Домработница, держа обеими руками поднос счашкой, вступила в гостиную. Мы с полковником потрусили за Иркой.

— Никто из домашних и помыслить не мог, чтобы сожратьКрошку, — довершила свою речь Зайка.

Милиция громко всхлипнула и с упорством трехлетнейкапризницы затвердила:

— Съели, съели, съели…

— Успокойтесь, — занервничала Ольга.

— Ну и глупость же вам в голову взбрела, — решилавмешаться в диалог Ирка. — В холодильнике полно вкусного: и буженина, исервелат, и докторская колбаска, сосиски, в конце концов. Ежели кто аппетитнагулял, он нарезку слопает. Вы только представьте, какой это геморрой попугаяжрать? Сырым ведь его не схомякать?

Я прикусила нижнюю губу — Ирка в своем репертуаре.Домработница тем временем пыталась, как могла, успокоить Милицию.

— Подумайте разумно, — вещала она, — кто жсырое лопать станет? Значит, его надо сначала того самого.., притюкнуть, а этоведь непросто. Потом ощипать, пожарить… К чему такие сложности, если совершенноспокойно можно ветчиной перекусить?

— Ира, уйди, — процедила Зайка.

— Все, все, меня уже нет, — живо отреагироваладомработница, — вот только посудку прихвачу.

— Уж извините, Милиция, — запела Ольга, —Ирина иногда бывает бестактна.

— Я не говорила о том, что Крошку Че съели люди, —дрожащим голоском перебила ее Милиция. — В доме полно собак.

— Это невозможно! — хором воскликнули домработницаи Зайка. — Наши собаки сырую птицу не едят!

Милиция издала тревожный стон. Я покачала головой. М-да,нечего сказать, успокоили. В памяти моментально ожила давняя история.

Аркашка ходил тогда в третий класс. Ясное дело, что он, каквсе мальчики, был непоседлив. На уроках Кеша без конца вертелся, а на переменахносился так, словно за спиной у него работал реактивный двигатель. Поэтому,отправляя его в школу, я всегда просила:

— Ты там потише.

Но, как правило, мои слова не достигали цели. И из школычасто звонили с выговором педагоги, но в тот день было тихо.

Ровно в пять вечера в квартиру постучали. Думая, что Аркашкав очередной раз потерял ключи, я сделала грозное лицо, распахнула дверь иувидела ближайшего приятеля Кешки Костика Мамаева. Тот сжимал в руках куртку исапоги своего друга.

— Вот, — затараторил Костик, — тетя Даша,Аркашка упал с лестницы, его на носилках в больницу увезли, а мне врач велелшмотки вам отдать, сказал: «Отнеси барахло родителям, оно парню больше никогдане понадобится, пусть у людей хоть одежда останется, на память».

Я сползла по стене. Слава богу, через пару секунд за спинойвозбужденного Костика появилась запыхавшаяся учительница математики, а заодно иклассная руководительница Милада Геннадьевна. Она сразу успокоила меня: Аркашасломал ногу, ничего ужасного, куртку и сапоги на самом деле попросили отнестидомой, потому что Кешке в больнице они не понадобятся, просто Костик слегкавидоизменил слова врача.