— Хватит мечтать, — вернул меня из воспоминанийДегтярев, — надо искать Крошку.

Мы принялись рыскать по особняку, заглядывая во все уголки.Лично я обнаружила кучу, казалось бы, безвозвратно потерянных вещей, но Крошкинигде не оказалось. Маруська рассыпала на полу семечки.

— Вот увидите, — бодро восклицала девочка, —Крошка унюхает лакомство и прилетит.

Но, увы, попугай словно сквозь землю провалился. Околоодиннадцати вечера я, вспомнив про собак, закричала:

— Гулять!

Послышался бодрый цокот, и в прихожую вылетели члены стаи. Яначала натягивать на них попонки и очень скоро поняла, что среди псовотсутствует пуделиха.

— Черри! — завопила я. — Не смей притворятьсяглухой! Иди немедленно сюда!

Но хитрая собака не спешила на зов, ей совершенно нехотелось топать по холодному снегу. Я прекрасно улавливала ее «мысли»: нет уж,пусть другие мерзнут, Черричка лучше пописает потихоньку в бане, на плитке, испокойно уляжется на диван, в конце концов, старость следует уважать…

Но я не собиралась уступать и пошла на поиски ослушницы,упорно твердя:

— Черри, ты где? Имей в виду, даже если найду сейчаслужу, то выпихну тебя во двор из принципа. Конечно, ты уже немолода, но пожилойвозраст не повод для хамства. И потом, я очень хорошо знаю потайные местечки,куда залезает прикидывающаяся совсем глухой пуделиха. Сейчас ты, моя радость,устроилась в мансарде, в большой гардеробной. Лежишь на куче белья,приготовленного для прачечной. Ну, что я говорила! Черри, вставай!

Пуделиха даже не повернула головы. Я села около нее накорточки и сердито сказала:

— Послушай, это просто некрасиво, твои товарищинервничают внизу, парятся в попонах, хотят гулять, а ты лежишь и не шевелишься.Черри, ау!

Та медленно зевнула, и весь ее вид говорил:

«Отстаньте от меня! Вот беда, право слово, никакого покоя,уже в нежилую мансарду забилась, и то нашли!»

Внезапно из головы моей пропали все мысли. Я уставилась нащеки пуделихи. Впрочем, у собак нет щек, мой взор упал на морду, шерсть накоторой отчего-то была покрыта темно-красными пятнами. Сердце бешено застучало.Черри ощутила мое волнение и деликатно сообщила:

— Гав.

Потом она попыталась зарыться в кучу пододеяльников, яопустила глаза и заметила, что постельное белье испещрено бордовыми каплями, апод передними лапами Черри лежит нечто серо-красно-желтое. Вроде тряпочки..,нет, перья.., нет… О-о-о-о! Крошка! Вернее, то, что осталось от попугая!

Паралич сковал сначала мои ноги, потом руки, затем добралсядо языка. Я превратилась в недвижимое, бессловесное существо.

Тут я должна кое-что пояснить. Вообще-то наша Черри —страстная охотница. Может, ловкий боец получился из пуделихи, потому что еевоспитывали кошки? Не знаю, но из всех наших псов именно пуделиха демонстрируетвоинственный нрав, достойный индейцев. Вот Банди, например, при видемышей-полевок тихо падает в обморок, а еще отважный бойцовый пес ни за что невысунется во двор, если услышит кваканье, — Бандюша до одури боитсялягушек. Снап, правда, не трясется от ужаса, он брезгливо отворачивается привиде «диких животных» и молча уходит прочь. Хучу все равно, он готов уживатьсяс кем угодно, только бы не залезали в его миску, а Жюли нападает лишь на людей,всякие там ежики, кроты и иже с ними — не ее размерчик.

Зато Черри ловко, одним ударом лапы, способна убить мирноеземноводное, а мышей она хватает с такой проворностью, что невольно начинаешьдумать: «Может, бабушка пуделихи была совой?»

— Мусик, — заорала за моей спиной Машка, — тычего тут делаешь, а?

Я неожиданно обрела способность двигаться и говорить.

— Тише!

— Что случилось?

— Черри съела Крошку.

— Bay! Как она его вытащила из клетки?

— Не знаю! Может, Милиция плохо заперла дверку?

— Ой, ой, ой, — запричитала Маня.

— Тише, — вновь шикнула я, — вдруг Дегтяревуслышит!

— А чего я не должен слышать? — недовольно спросилполковник, появляясь в мансарде.

Я вздохнула. Александр Михайлович никогда не заходит вгардеробную, где висят старые, давно ненужные вещи, которые по жадностискладирует Ирка. Но сейчас полковник отчего-то притопал сюда в самыйнеподходящий момент. Я совсем не хотела, чтобы весь дом услыхал о происшествии.В конце концов, Черри не виновата, она старая, больная, полубезумная…

— И что тут происходит? — рявкнул АлександрМихайлович. — По какой причине забились на чердак и шепчетесь?

Я не успела раскрыть рта, как Маня воскликнула:

— Черри съела Крошку!

— Матерь Божья! — взвизгнул Дегтярев. —Только тихо, не дай бог Ольга узнает!

— А чего мне не нужно узнать? — с гневомвоскликнула Зайка, тоже втискиваясь в гардеробную. — Секретничаете? Фу,как некрасиво!

Я прислонилась к стене. Не хватало лишь Ирки и Аркадия.Впрочем, вот и они, уже маячат на пороге.

— Вы зачем в чулане столпились? — удивился Кеша.

— Черри слопала Крошку, — мигом выдала пуделихуМашка.

— О-о-о! — заголосила Ирка. — О-о-о! Я нестану ее после этого мыть! В руки даже не возьму!

— Спокойно! — свистящим голосом приказал Дегтярев. —Не поддаваться панике! В момент опасности следует сохранять холодную голову,чистые руки и горячее сердце, — завершил высказывание толстяк.

Надо же, какой молодец. Все-таки полковник иногда бываетполезен.

Я чихнула. Да уж, не зря Александра Михайловича обучали вакадемии. А еще некоторые люди уверяют, что знания, полученные в юности, годамэтак к сорока испаряются без следа. Не правда ваша! Дегтярев вон когда заучилканоническую фразу, приписываемую Феликсу Дзержинскому, а помнит до сих пор. Хотя,может, у толстяка начинается склероз?

Моя бабушка, достигнув преклонных лет, начисто потерялакороткую память. Она могла через полчаса после сытного ужина подойти ко мне испросить: «Внученька, когда мы трапезничать станем? Уже программа „Время“ начинается».