— Не “нас”, а тебя. Кстати, ты и меня пыталась споить, но невышло. Зато с Катериной прекрасно получилось. Напоив эту дурочку, тыинсценировала страстную любовь и отправилась в свою комнату развращатьполуживого от старости и алкоголизма Моргуна, хотя заподозрить его вспособности к сексу могла лишь такая же полуживая Катерина. Я наводила уМасючки справки. Катерина в ту ночь приползла к ней на карачках, и было это вдва часа. А песни, которые вы горланили до утра, были записаны на магнитофон.(Ты устала и забыла вытащить оттуда кассету. Это первый твой прокол.) Новернемся к той пьянке. Ты знала, что я не буду вас усмирять, а следовательно необнаружу обман. А если и обнаружу, — не беда. Ты нашла бы разумное объяснение.

— Ты да, не обнаружишь, но есть еще Катерина. ПьянаяКатерина могла обнаружить мое отсутствие. Или я предвидела и Масючку.

— И это было не сложно. Куда отправится подвыпившая женщина,лишенная общества? Конечно к ближайшей подруге, ближайшей в географическомсмысле. Катерина не решилась мешать любви престарелых голубков, осталась одна,заскучала и на автопилоте поползла к Масючке. Моргун отрубился намертво. Накухне тем временем вопил магнитофон, который я принимала за ваше живоеисполнение. В таких условиях я героически спала и ни при каких обстоятельствахне захотела бы пьяного общества. Уж мои-то привычки ты хорошо знаешь. Бросивупитого Моргуна храпеть на твоей кровати, ты помчалась в Ростов лишать жизниего дочь. Вот твое железное алиби. Катерина первая подтвердит, что не виделатебя с двух часов ночи и до самого утра. Это же могу сказать и я.

На Иванову моя пламенная речь не произвела должноговпечатления. Она успокоилась основательно, удобно сидела в кресле, ленивопокачивая ногой и теребя мочку уха. Ее красивые глаза не выражали ничего.Впрочем, мочка уха говорила о ее задумчивости. Иванова искала в моей речислабые места. И нашла.

— Катерина ничего не может подтвердить. Сама же сказала: онаползала на карачках.

— Правильно, но Масючка той ночью крепко стояла на ногах иможет точно сказать в котором часу к ней пожаловала гостья. Когда человекабудят ночью, он первым делом смотрит на часы.

Иванова задумалась еще крепче.

— Слишком складно у тебя получается, — сказала она, доставаяиз кармана пачку “Кента”. — Видишь самое простое: напоила всех. А времени наубийство отвела всего да ничего: несколько часов. Плохо соображаешь. Стань наточку зрения убийцы, то бишь меня, раз тебе так угодно. Надо смотаться в город,найти Веру, при этом точно знать где искать, потом умудриться ее убить ивернуться обратно. Ты взялась бы за такую программу?

— Я, в отличие от тебя, не взялась бы ни за какую программу,если она связана с убийством, но не вижу и здесь проблем. Ты нарочно сгущаешькраски. Полтора часа до Ростова, полтора обратно, на убийство тем более многовремени не надо. При желании можно уложиться в те же полтора часа. Итого четырес половиной часа: с двух до половины седьмого. Я же уверена: ты была в своейкомнате уже в шесть.

Иванова дослушала меня до конца и лишь потом закурила.

— А как я могла знать планы жертвы? — спросила она, пыхаясигаретой. — Вера ночует то дома, то у родителей…

— Верочка появляется у родителей только тогда, когда буянитпьяный отец, и мать просит ее участия. Поскольку происходит это достаточночасто, и они видятся не редко. Для удовлетворения родственных потребностейобщения им вполне хватает. Это тебе хорошо известно. В тот день с моей помощьюты захватила Моргуна и не отпускала его от себя, а значит Верочка ночеваладома. Это тоже тебе хорошо известно. К тому же, общаясь с ее отцом, ты моглазнать о всех ее планах и перемещениях.

— Но у нее же любовник. Я не могла знать о его планах иперемещениях. У любовников есть свойство: появляться внезапно.

Я ждала, я ждала когда она проболтается. Честно сказать, недумала, что произойдет это так быстро.

— Любовник! — торжествующе воскликнула я. — Именно любовник,о котором ты знать не могла. Я сообщила тебе о нем значительно позже, когдаВерочка уже больше суток была мертва. Откуда же ты знаешь о любовнике?

— Да от тебя же и знаю, — ответила Иванова, не разделяямоего торжества и сбивая пепел на ковер. — Знаю теперь, а если бы замыслилаубийство, знала бы значительно раньше. Уж выяснила бы все о своей жертве и непоперлась бы ночью убивать, когда есть высокая вероятность застать ее в постелис любовником.

— Поздравляю! Вот ты и призналась! Ты точно знала, чтолюбовник в отъезде, потому что прекрасно знакома с ним. Знала и то, что Верочкадома одна. Более того, она ждала тебя, потому что и с ней ты прекрасно знакома.Наверняка ты заранее договорилась о встрече. Вам предстоял важный разговор,именно поэтому ребенок оказался у Зинки. Ты пришла, убила и вернулась на дачу.

— Да как вернулась? На попутке? Ночью? Ты отвела мне надорогу полтора часа. На чем, по-твоему, я ехала? На палочке верхом?

— На автомобиле Сергея, Катькиного соседа и поклонника моеготаланта, — гордо сообщила я, жадно поедая глазами Иванову.

Я долго готовила эту мину, до времени нарочно не раскрывалавсех карт и теперь с наслаждением наблюдала за плодами своей деятельности.Иванова выкатила глаза, распахнула рот и пошла багровыми пятнами. Однако,торжество мое длилось недолго. Секундой позже я вынуждена была расстроиться,потому что оказалось — пятна Ивановой относились исключительно к моему таланту.На сообщение о соседе Сергее она и ухом не повела.

— Таланта? — завопила она. — Я не ослышалась? Ты это словопроизнесла?

— Вроде да, — промямлила я.

— Ха! Таланта! Да когда мой кот Мурзик возвращается домой сгрязными лапами, он оставляет на паркете следы, более достойные называтьсяпрозой, чем то, во что пачкаешь ты бумагу. Ха! Талантом! Да телега в распутицупишет колесами по колее интересней, чем ты в своем самом талантливом романе.Ха! Талант! Да это слово в приложении к тебе звучит похабней любого мата!Талант! Нет! Я не могу! У нее оказывается талант! Уму не постижимо!

Иванову вынесло из кресла и закрутило по комнате.Признаться, я струхнула, потому что в ярости такой еще не видела ее. А я-тодумала, что она не читала моих книг. Но что же я там такого понаписала? Надо быпрочитать, когда приеду домой.

Мысль эта вернула мне смелость, и я мигом осадила Иванову,сказав:

— Не мечись, не вопи и зубы мне не заговаривай, а лучшеотвечай: куда возил тебя Сергей той ночью в два часа? Он высадил тебя в том жерайоне, в котором жила Верочка, в двух шагах от ее дома. Ждал не долго и вшесть часов привез обратно на дачу.

Иванова остолбенела, вселяя в мою голову мысли огениальности. Как внезапно, порой, она (гениальность) приходит ко мне. Не было,не было и вдруг как озарит, как озарит, как нахлынет! О той ночи Сергей несказал мне ни слова, и все-таки я попала в цвет. Иванова поверила в то, что онсдал ее со всеми потрохами, иначе откуда бы взяться на ее лице такомуидиотскому выражению.