class="p1">Это была их последняя встреча, когда Ракова позволила себе говорить с ним. Не смогла удержаться в оскорбленном тщеславии, жестоком себялюбии, что ведет к притуплению рассудка, к окончательной потере веры, хотя верующей она себя никогда и не считала. Она страдала презрением к роду человеческому, хотя и считала, что месть ее оправдана. Вот такой, заведенной на унижение министра здравоохранения, она ехала с кладбища от могилы матери, которую похоронила в Пензе.

Вся рассказанная история, дорогие читатели, не для того, чтобы вы узнали в очередной раз, чем заканчиваются порочные любовные связи. Я хочу поведать вам всю ее подноготную.

Валентина Ивановна, написав заявление об изнасиловании, получила на руки постановление о прохождении судебно-медицинской экспертизы в областном бюро. Она теперь шла к Велиару.

Почему Ракова называла его «Столяром», доподлинно неизвестно. Но близкие к ней люди нередко слышали от нее, что они оба, и министр и главный судебный врач, одинаковые подонки, слуги Антихриста. Но пользоваться услугами Велиара она не перестанет. А когда ее начнут по ночам мучить кошмары, то гнев праведный она станет нацеливать на Плотникова, а тот, при таких обстоятельствах, начнет говорить, что члены комиссионной экспертизы могли бы иметь и свое мнение. Кто, мол, не давал Самарцеву и Пивоварову написать другое заключение, ведь Рондов не боялся иметь свое мнение. Но только так он будет изъясняться во сне.

Валентину Ивановну следователь комитета дотошно инструктировал: экспертизу пройти надо сразу и чем быстрее, тем лучше. И говорил он искренне, в чем не прослеживалось ни кокетства, ни жеманства…

«В слепую используют!» – подумала Жоркина. Он ей объяснял, какое большое значение имеют мазки из влагалища. И даже если на ней те же трусики, что были, то их лучше не менять. Вдруг сперма вытечет, то пятна от нее останутся на белье. И уж никак нельзя сейчас мыться в душе и уж тем более ничего не застирывать. Он имел в виду ту одежду, в которой она была с насильником. Следователь говорил очень уверенно и убедительно. И она опять подумала: «Лучшие силы бросили, толковых специалистов!»

Но Валентина Ивановна приняла душ, сменила все свое нательное белье, и, не взирая, по ее мнению, на бессмысленные предупреждения, отправилась к Аркадию Петровичу в бюро. А тот уже назначил «лучшего» эксперта, кто станет заниматься только Валентиной Ивановной, и столько, сколько будет для этого нужно. Таким экспертом оказалась Якушева Лариса Павловна. Очень понятливая, послушная, угодливая. Однажды она проявила характер. Я хорошо тот случай запомнил. Она вдруг потребовала на совещании объяснить, почему получает маленькую зарплату, меньше рядового эксперта, будучи заведующей отделением. И уже, когда я приехал через короткий промежуток времени в областное бюро по новым вопросам, она уже не числилась заведующей. Стала молчаливой и неразговорчивой. И на других совещаниях больше не задавала неудобных вопросов для руководства. Произошло все еще в бытность, когда руководил бюро Попов. А теперь ей платили за работу больше, чем когда она заведовала отделением по освидетельствованию живых лиц. Экспертизы такого толка, как с Жоркиной Валентиной Ивановной, что стали неписаным правилом, проводила теперь только она. Она начнет брать у нее мазки из влагалища, из полости рта, из области заднего прохода в присутствии понятых, двух женщин. Только никто из них не имел и представления, что она делала заранее заготовленными тампонами из ваты. Они уже обработаны и пропитаны тем составом, что Валентина Ивановна осторожно и бережно вынесла во рту Велиару во двор дорогой усадьбы, загородного дома Виктора Павловича. При этом Лариса Павловна досконально точно, с фотографической достоверностью, описывала царапины и ссадины на внутренних поверхностях половых губ у Валентины Ивановны. Даже укажет, уточнит и опишет, чего никто, конечно, не увидел, про ссадины на слизистой стенок самого влагалища.

Потом, в суде, все царапины и ссадины, а правильнее, осаднения слизистой, будут расценены или квалифицированы, как насильственные действия при введении во влагалище прицела от ружья. В общем, все вместе дорисовывало картину полного «извращенца».

Ну а уж ДНК спермы действующего министра здравоохранения Пензенской области совпадет на 100 %. Но если бы нужно стало, Велиар расстарался бы и на все 150 %. Он был «настоящим другом» Виктора Павловича. Теперь очень жалел, что покупал и дарил ему дорогую иномарку на сворованные деньги от тяжелого труда судебных врачей, осуществляющих каждый день бальзамирование трупов и дышащих формалином. От такого яда у некоторых к пенсии разовьется глубокая атрофия коры головного мозга, приводящая к тяжелой деменции, к полному «оживотливанию» человека, когда он превращается, что называется, если не в животное, то в «растение». Но Велиар станет таким уже и без этого. Хотя с формалином он не работал. Трудиться он вообще не любил, и никогда не утруждал себя.

Кто из них, Ракова или Дорохов, придумал все красочное шоу с изнасилованием, не берусь утверждать. Но приписывали его Раковой. Хотя Штирлиц и Блондин заверяли меня, что начальник у них толковый опер тайного сыска. У него, мол, было чему поучиться, поэтому он уже подполковником пришел на генеральскую должность.

В очередной раз, в постели с Раковой, он как-то ее спросит:

– Тебе не страшно?

– Нет! – ответила она, – страшно Пупку!

– Но он себя теперь, безусловно, видит Визирем?

– Говно он на палочке!

– Раньше мы вербовали иностранных агентов, а сейчас – людей, кто может управлять судьбами… точнее, врать и сдавать своих. Кто его таким сделал?

– Полковник Хомин мне подсказал!

– А если расколется?

– Кто? Хомин?

– Да нет, если говно твое потечет?

– Да ты что, Ваня, он же своими руками пишет себе приговор! Надо будет, и его посажу! А в тюрьме он проживет недолго. Красную зону заменю ему на черную. По ошибке!

– Страшная ты женщина!

– А он разве не знал, когда выбор свой делал?

Вот такая сложилась в Пензе система правосудия при губернаторе Чернореченцеве Иване Александровиче. Следователи, судьи, прокуроры делали как бы все по закону, поэтому и не боялись ответственности и наказания. Только одно биологическое существо, потерявшее человеческий облик, навсегда превратился в Велиара. Он спрячется за спинами подчиненных, заставляя их писать ложные заключения, перевирая и переделывая незыблемые основы судебной медицины – «не посади невиновного». Он до сих пор надеется и верит, что ему удастся избежать суда над собой. Только в то же самое время забывает о гневе народном и праведном. А там всегда – высшая мера наказания, когда речь идет о России. Рвут таких негодяев на куски, как мясо. А я бы подсказал: сначала уши обрезать, нос, член, а потом, только потом, рубить голову. А чтобы не обвинили