вылизал хвост до самых ушей. Повалил дарсу на травку на ближайшем лугу, долго бодался и пару раз навалился, вызывая недовольный визг – обещание «не разлюблю» не включало в себя радость от расплющивания в лепешку.

Первым делом они проверили дупло. Выгребли насыпавшие листья омелы, повалялись, прибрали вокруг дерева и только после этого побежали к дому. Дубовую рощу портил легкий запах краски, перемешивающийся с цветочным ароматом. Альма выскочила на дорожку и замерла от удивления. Дядя Ромуальд оставил у себя один комплект ключей от терема, и пообещал, что они позаботятся о благоустройстве – по мере сил. Альма попросила его заказать генеральную уборку в какой-нибудь клининговой компании и переслать ей счет. Не ждала чего-то большего, ведь у стареньких шакалов в разгаре сбор урожая, печенье с глазурью и консервирование.

Глядя на цветник, она поняла, что жестоко ошиблась. Перед домом были высажены роскошные гортензии – это название Альма знала, спросила соседку по Ключевым Водам – какие-то растения с темно-красными листьями и привычные по Хвойно-Морозненску герани, которые там росли в горшках на подоконниках, а тут прямо на клумбе. Дарса понюхала незнакомый розовый цветок с блестящими зелеными листьями и чихнула – клумбу разогрело солнце, смесь запахов щекотала ноздри.

Ларчик цветами не заинтересовался – вошел в дом через распахнутое окно, вспрыгнув на подоконник, чем-то загремел, что-то уронил и позвал Альму восторженным мяуканьем. Дарса не захотела следовать примеру рыси – пробежала по ступенькам крыльца, придирчиво осмотрела резные столбики перил, огромную прихожую с вешалками из оленьих рогов, просторный светлый коридор, который привел ее в кухню-столовую. Тетя Роза сдержала свое слово – на длинном дубовом столе лежала стопка скатертей с вышивкой и мережкой. Стол и окружавшие его стулья с разноцветными подушечками были прекрасны. Но самое главное, что рядом с ними лежали коврики! Коврики-рыбки, коврики-яблоки и коврики-лимоны. И рысь уже валялся на большой рыбке, потягиваясь и оставляя темные и светлые шерстинки.

Коврики лежали еще в двух комнатах – намеченных под детские. В них появились внушительные комоды, на которых сидели мягкие игрушки, а в ящиках были сложены подушки, одеяла, пижамы и постельное белье. Остальные комнаты пустовали – старенькие шакалы подарили подарки, но не навязывали Альме, как обставлять дом. Ларчик оставил шерстинки на детских ковриках и побежал за Альмой вверх по лестнице. На второй этаж, в комнату с полукруглым окном и балконом, выбранную под супружескую спальню. Там их ждал сюрприз – огромная кровать со светло-зеленым кисейным балдахином, украшенным рябиновыми гроздьями. И такая же перина! И подушки с рябиновыми наперниками. Дарса взвизгнула от радости. Прыгнула на перину, убрав когти, потопталась, свернулась клубком, вытянулась и превратилась, чтобы оценить удобство двуногим телом. Ларчик не растерялся, тоже превратился, влез на кровать, чуть не оборвав балдахин, и навалился на Альму, мурлыча:

– Наконец-то мы вдвоем! То объелся, то свечки, то дети, то Фест в дверь стучит… Я соскучился!

Альма хотела напомнить, что в ночь перед выездом, около пяти утра, им не мешали ни свечки, ни дети, и Ларчик вдоволь повалял ее по матрасу, ухитрившись уронить с прикроватного столика настольную лампу. А потом подумала, решила не напоминать, и развела колени. Зачем спорить? Линша послала ей крепкого альфу, который даже после женитьбы будет хорошим любовником. С Ларчиком не нужно бояться того, что придется исполнять супружеский долг. Потому что нет никакого долга – сплошное удовольствие.

Еще не обмятая перина скользила, Ларчик урчал и лез целоваться, и Альма, прикасаясь губами к губам, шепнула:

– Я хочу медленно и долго. Это наш дом. И наш первый раз в нашем доме.

В итоге перина была слегка подпорчена, но Альма решила, что пятна, даже если их не удастся отчистить, потеряются в рябиновом рисунке. И будут прикрыты покрывалом и простыней. А новоселье для двоих у них с Ларчиком удалось на славу – без долга и внезапного стука в дверь.

Паулина с Фестом заверили их, что дети не доставили хлопот – ни курятник, ни чердак, ни водосточные трубы не пострадали. Ларчик свернулся клубком возле поленницы и заснул, не дослушав рассказ – уморился после ночи за рулем и активных телодвижений. Альма, наоборот, почувствовала прилив бодрости – но она и поспала в дороге – и предложила прогуляться в Метелицу, поздороваться и посмотреть на фотогалерею. Паулина и Фест охотно согласились. Дети, еще не поверившие, что Светланы нет ни в Ежовке, ни в Метелице, пошли вместе с ними на ногах – по протоптанной короткой тропке.

Старенькие шакалы уже ждали гостей – «Мы приготовились! Что будем делать сначала: смотреть фотографии и праздничные украшения или садиться за стол?». Альма отвечала на приветствия и с интересом оглядывалась по сторонам. Зажинки внесли свою лепту в пейзаж: во дворах были развешаны гирлянды разноцветных лампочек, шляпки молодых подсолнухов – еще без семечек, плетеные чучелки с разноцветными подпоясками, связки лука и чеснока, маленькие декоративные тыквы разной формы и ярких цветов. На крылечках стояли корзины с молодой картошкой и кукурузными початками, кочанами капусты и огромными фиолетовыми помидорами размером в два кулака.

Родственники начали есть прямо на пути к площади, куда их повели, чтобы похвастаться главным чучелом и заговоренными куколками для амбаров. Тетя Виктория подсунула гостям тарелку с ломтями воздушного пирога с абрикосами, дядя Ромуальд – пирожки с яблоками, а мама Дарины – бутерброды с копченой рыбой. Паулина ела все подряд, перекладывая рыбу на пирожки с яблоками, и, поймав удивленный взгляд Альмы, шепнула: «Меня ни от чего не тошнит, но все время хочется странного. Я в дороге закусывала бутерброды с копченой колбасой шоколадными конфетами. Кусок колбасы – конфета, кусок колбасы – конфета. Не хочу покупать тест. Страшно». Альма погладила ее по плечу, сняла лепешечку безе с абрикосового пирога, положила на бутерброд с рыбой, проследила, как Паулина умяла оригинальный набор и замурлыкала от удовольствия. Похоже, что благоволение Линши не заставило себя ждать – возможно, помогла и свеча мастера Савватия – и Альма подумала, что надо будет запретить Паулине поднимать тяжести. И справить новоселье, пока рысье семейство не уехало. Чтобы им не пришлось рисковать и снова прилетать на самолете.

Чучело на площади ей понравилось – толстое, нестрашное, улыбающееся во весь соломенный рот. Куклы были ему под стать – веселые, с торчащими руками-листьями, неуклюжие, высматривающие Демона Снопа нарисованными глазами.

– Одну из кукол мы подарим вам, – сообщил дядя Ромуальд. – Нельзя оставлять погреба и кладовки дома-терема без защиты. Мы говорили об этом вчера, на собрании, когда получили сообщение от Иллариона, что вы приедете.

– Вы собирались из-за нашего приезда? – удивилась Альма.

– Нет, это был один из