не заслужила, чтобы на меня орали или перекладывали ответственность за красочные мыслишки Нэльтана.

– Да я не то имел в виду!

– Да мне без разницы, что ты имел в виду, – отрезала Мэйр. – Грегор мне не навредит, я умею за себя постоять. И ты либо принимаешь это, либо твои трескучие тирады о доверии – треп, который и медяка не стоит. Я все сказала.

С этими словами она резко развернулась и быстрым шагом направилась в сторону дома.

Себастьян дождался, пока Мэйр зайдет в дом, а заодно и постарался хоть немного успокоиться, после чего последовал за ней. Он был в бешенстве – хотелось прямо сейчас прыгнуть в портал, отыскать смертника Грегора и отправить его туда, где ему самое место. Чертоги Хладной, как известно, привечают всех. Но фея важнее. Хотя бы потому, что с ней он собирается прожить всю оставшуюся жизнь.

И это даже не обсуждается.

– А я вот сказал не все, – едва закрыв за собой дверь, заявил Себастьян. Стараясь не орать, хотя его голос едва ли можно было назвать ровным. – Я менталист, Мэйр. То, что я узнал о Грегоре от какой-то кучерявой ведьмы, а не прочтя тайком твои мысли, прекрасно демонстрирует, сколько стоят мои тирады о доверии. И, представь себе, я хотел бы, чтобы мне отвечали тем же. Я не доверяю Грегору. Я не доверяю ему ту, кто является единственной радостью моей жизни. И ты можешь быть какой угодно сильной, но я никогда не перестану беспокоиться о тебе, ценить тебя; никогда не начну доверять твою жизнь хоть кому-то, кроме себя.

– Ах, Себастьян, это было бы очень трогательно, – еще холоднее, чем прежде, откликнулась Мэйр. В ее глазах разгорался настоящий пожар, а на смуглой коже стальной изморозью проступили живые узоры. – Если бы не было очередной попыткой мной помыкать. Бессовестной и эгоистичной попыткой. Да, я поступила нечестно, и признаю это. Но я хотела как лучше, мне это казалось правильным – и я не могу пообещать, что впредь стану поступать как-то иначе, лишь бы ты всегда был доволен.

Вот это было по-настоящему обидно. С другой стороны, обижаться всерьез тоже было глупо: все же для откровений он выбрал самый неподходящий момент из всех возможных. Да и нельзя отрицать очевидного…

– Я бессовестный и эгоистичный, – согласился Себастьян, криво усмехаясь, – это правда. Зато не прикрываюсь отговорками типа: «ах, я хотела как лучше». Давай я сам за себя буду решать, как лучше? Хоть на это я имею право, Мэйр?! Или так и будешь относиться ко мне, как к психопату, неспособному себя контролировать?

– Я просто забочусь о тебе, болван ты самоуверенный. – Ее голос дал трещину, зазвенел гневом и сталью – и это был пугающий, но хороший знак. – Если тебя это так оскорбляет – ну что ж! Ты теперь в здравом уме и трезвой памяти, волен идти на все четыре стороны. Я держать не стану, даже вещи собрать помогу!

– Заботу обо мне в ключе твоих променадов с Грегором можешь засунуть в свою очаровательную задницу, это во-первых. И во-вторых, прекращай врать самой себе и честно скажи, чего хочешь – собирать мои вещи или трахаться со мной?

– Да при чем тут… Сейчас вообще не важно, чего я хочу!

– Вот Бездна, Мэйр! Ты опять за свое?

Положительно, у них было бы гораздо меньше проблем и бессмысленных споров, если бы Мэйр тоже была бессовестной и эгоистичной. Хотя бы самую малость. Себастьян не без раздражения вздохнул и, резко шагнув к ней, стиснул пальцы на хрупких плечах.

– Я тебе уже миллион раз сказал, чего хочу я – остаться здесь. С долбанутым деревом, плотоядной лошадью и вредной, упертой, недоверчивой феей, которая вечно думает обо всех, кроме себя, – заявил он, встряхнув упомянутую фею для пущей доходчивости. – Скажи уже наконец, чего ты хочешь? Потому что мне-то это важно! Чего ты, чтоб тебя, хочешь?!

Себастьян был готов к очередной порции отговорок, увещеваний и обвинений демон знает в чем. Но Мэйр вдруг обхватила его лицо лихорадочно-горячими ладонями, дрожащими то ли от волнения, то ли со злости.

– Тебя, – выдохнула она непривычно низким, почти рычащим голосом. – Тебя, несчастье ты мое. В личную собственность и пожизненное пользование. Ну что, доволен?

И резко подалась вперед.

Шею обожгло вспышкой жгучей боли, которую почти тут же перекрыло столь же жгучее возбуждение. Себастьян вмиг позабыл, что они тут вообще-то ссорятся и все такое. Ну в самом деле, на кой трепаться, когда можно притиснуть свою фею прямо вот к этой двери и вытрахать из нее всю дурь?…

Но фея, увы, уже вызверилась от души и так некстати решила стать прежней – внимательной, заботливой и чересчур трепетной.

– Прости, я… я не сдержалась, – испуганно выдохнула Мэйр, отстраняясь и в ужасе глядя на дело своих рук… то есть зубов. – Прости! Боги, что я натворила?…

Себастьян поднес руку к шее, осторожно ощупал саднящую кожу и глянул на свои пальцы, перемазанные в крови. Для него давно уже не было тайной, что Мэйр любит кусаться; однако так сильно его грызанули впервые.

И это, наверное, ненормально, что подобное членовредительство ему настолько понравилось?

Ой, да какая разница!

– Эм-м, укусила меня? Так не впервой вроде, – проговорил он с усмешкой. И сильнее прижал Мэйр к злосчастной двери. А то вдруг сбежит еще, кто ж знает этих взбалмошных феек? Ощущение, будто его только что пометили, пробудило внутри горячую волну. Так приятно принадлежать кому-то.

Поправочка – приятно принадлежать своей фее.

– Н-но… у тебя кровь! – выдала та с несчастным видом, как будто только что заметила.

Того и гляди, расплачется. Вот чего еще не хватало для полного счастья.

Ухватив Мэйр за подбородок, Себастьян заставил ее поднять голову и посмотрел ей в глаза.

– Нет, Мэйр, – отчеканил он. – Нет. Никакого больше нытья на сегодня. Обсудим твою многогранную сущность потом. Все понятно?

– А сейчас? – совсем уж тихо отозвалась она в ответ. Узкая ладонь скользнула к шее, прошлась по затылку, зарылась в без того взъерошенные волосы.

– Есть у меня пара идей… Интересует?

– Ой, как будто тебя устроит отказ.

– Исключено!

* * *

Снег в Синтаре- редкий гость, даже зимой. Однако в день солнцестояния выпадал частенько, и каждый раз Мэйр, родившаяся в этот самый день, старалась найти время, чтобы побродить по хрусткой белой перинке. Оно и правильно: не потопчешь снежок сегодня, а завтра он уже растает к такой-то бабушке. Синтар, будь он неладен…

Мэйр щелкнула по висящей перед самым носом тоненькой жухлой веточке,