поглаживая большим пальцем. — Мы можем остановиться, если ты хочешь.

— Нет. — Она качает головой. — Я готова. Пожалуйста.

Она поднимает ноги, сжимая мои бедра своими бедрами. Мой член напрягается, дергается в ее руках. Я так сильно хочу ее, а она такая чертовски мокрая, что было бы так легко вонзиться в нее, зарыться в ее восхитительный жар.

Но я сдерживаюсь. Я прижимаюсь к ней, лежу с ней сердце к сердцу, целую ее рот, а потом шепчу ей на ухо: — Расслабься, Тео.

Скользнув свободной рукой между нами, я ласкаю влажную длину ее киски, крошечный бутон ее клитора. — Дыши для меня, дорогая, и расслабься.

Я медленно надавливаю на нее.

— Я не собираюсь причинять тебе боль. Я никогда не причиню тебе вреда, я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое.

Она расслабляется, и я вхожу в нее еще глубже. Она такая тесная, что я едва могу это вынести. Мой голос становится хриплым, почти срывается.

— Ах, ты так хорошо принимаешь меня, дорогая. Тео. Мой дорогой гребаный противник, я… — Слова сыплются у меня изо рта, как литания удовольствия и желания, когда я проникаю в нее все глубже. — Ты так хороша, я так хочу тебя, я чертовски обожаю тебя, я…

Мои бедра встречаются с ее бедрами, и все, что я чувствую, — это ее горячую влажность вокруг моего члена, ее подрагивающие бедра вокруг меня. Я смотрю на нее сверху вниз: ее щеки пунцовые, голубые глаза — океан желания.

— Боже, ты так чертовски красива. — произношу я с неровным, благоговейным вздохом.

Я начинаю двигаться, потом медленно, давая ей время привыкнуть. Она извивается подо мной, ее горло вздрагивает от каждого нервного вдоха. Ее руки скользят от моих бицепсов к предплечьям, ласкают их, а затем хватают. Я замедляю толчки, и она поднимает на меня глаза.

— Черт… — задыхается она. — Боже, Зак, еще. Мне н-нужно больше. Пожалуйста.

Это все, что ей нужно сказать.

Мое самообладание, и без того державшееся на волоске, срывается.

Тогда я трахаю ее — трахаю со всем отчаянием от того, что не могу заполучить ее для себя, со всеми годами, когда она была на расстоянии вытянутой руки от меня, когда я хотел ее так, как не хотел ничего другого в своей жизни. Я трахаю ее с желанием всех моих снов о ней, всех моих прикосновений к себе, когда я думаю о ней. Я трахаю ее до тех пор, пока она не начинает кричать и впиваться ногтями в мои руки и грудь. Пока она не откинет голову назад, ее тело не оттолкнется от кровати, а бедра не начнут неконтролируемо содрогаться вокруг моих бедер.

Ее удовольствие становится сигналом для меня, и я кончаю с неожиданным криком, глубоко погружаясь в нее.

Прилив удовольствия ошеломляет — он врывается в меня с ужасающей силой, и на мгновение я не могу ничего сделать, кроме как отчаянно выгибаться в Теодоре. Мое лицо утопает в ее шее, и я целую и кусаю ароматную плоть в животном желании пометить ее.

Когда волны моего оргазма отступают, я выскальзываю из нее и выбрасываю презерватив, пока она наблюдает за мной. Она приподнимается на локтях, как будто собирается встать, но я отталкиваю ее назад с хриплым смехом.

— О нет, мой похотливый ангел. Я еще не закончил с тобой.

Ее глаза расширяются, когда я опускаюсь на колени у кровати и хватаю ее за бедра, без усилий притягивая к себе. Положив ее ноги себе на плечи, я целую кремовую кожу ее внутренней поверхности бедер, делая резкий укус, от которого она задыхается. Затем я опускаю свой рот на ее губы, проводя по ним медленными, долгими движениями языка.

Сначала она извивается и стонет, а потом ее бедра становятся мертвенно неподвижными. Я ухмыляюсь ей.

— Да, — шиплю я. — Да, дорогая. Кончи для меня, моя Теодора.

Я ласкаю ее языком и облизываю до тех пор, пока она не начинает пульсировать во мне, пока ее бедра внезапно не сжимаются вокруг моей головы, пока она не упирается в меня, словно пытаясь трахнуть мой рот, пока ее голос не срывается на долгий, умоляющий крик.

Я держу ее бедра неподвижно, заставляя бороться со мной, пока оргазм не омывает ее, пока она не оттаскивает меня от себя, схватив за волосы. Тогда я смеюсь, жестко и дико, и наконец отпускаю ее, обхватываю за талию и переворачиваю нас обоих на середину кровати, а ее — на меня.

Мы долго лежим, затаив дыхание. Я провожу рукой по ее спине, наслаждаясь ощущением того, что ее бедра все еще неконтролируемо дрожат.

Я целую ее макушку, потом плечо, удивляясь тому, как это чудесно — целовать Теодору.

— Почему ты солгала о своем первом поцелуе? — спрашиваю я ее сквозь сонный зевок.

— Мм? — Она поднимает голову с моего плеча и бросает на меня недоуменный взгляд.

— Почему ты солгала тогда, что поцеловала Луку?

Она смеется и берет мою челюсть в руку. — Правду? И это то, о чем ты сейчас беспокоишься?

Ее бедра обхватывают мою талию, влага между ее ног размазывается по моему животу — ощущение, которое заставляет кровь приливать к моему члену.

— Я не волнуюсь, — говорю я ей. — Мне любопытно. Ты же знаешь, у меня пытливый ум.

Она смотрит на меня сверху вниз, ее глаза ищут мои.

— Я солгала тебе, потому что Камилла сказала мне, что поцеловала тебя на заднем сиденье лимузина, и я хотела отомстить.

— Камилла Алави? — спросил я, нахмурившись.

— Я подумала, что если у тебя был мой первый поцелуй, то будет справедливо, если у меня будет твой.

С ленивой улыбкой я переворачиваю нас на своей кровати, прижимаю ее к себе, а мой твердеющий член упирается ей в бедро.

— Ты получила мой первый поцелуй, Тео. Я никогда не целовал Камиллу на заднем сиденье лимузина, да и вообще кого бы то ни было. Но я бы поцеловал тебя на заднем сиденье лимузина.

— Я получила твой первый поцелуй? — спросила она, сверкнув глазами.

— Угу. Все мои первые поцелуи — твои, Тео. Моя первая влюбленность, моя первая фантазия. Мой первый поцелуй. Моя первая любовь. Мой первый раз.

— Твой первый раз? — спрашивает она. — Ты уверен?

— Думаю, я должен знать.

— Наверное, новичкам везет, — пробормотала она.

Я ухмыляюсь. — Или я просто быстро учусь.

— Определенно везение.

— Есть только один способ опровергнуть твою теорию. Исследование на основе данных с помощью практического эксперимента.

— Какие пошлые разговоры, — вздыхает она. С лукавой улыбкой она выгибается, и ее