– Да я тут посоветовался с Эйлин. – Он открывает пиво.

– С моей бабушкой?

Фитц закатывает глаза и решает не отвечать на глупый вопрос.

– В общем, она предложила перебраться к Летиции. У нее потрясающая квартира, полная антиквариата и винтажных вещей. Вся мебель для «Серебра Шордича», кстати, оттуда.

Я впервые попала на встречу клуба несколько недель назад, и происходящее тронуло меня до глубины души, а ведь я видела Саманту Гринвуд в костюме мандаринки! Угрюмые художники из одиннадцатой квартиры превратились в преподавателей живописи, напряженная женщина из шестой с радостью развозила гостей, Фитц координировал все с поразительным мастерством. А на прошлой неделе он подал заявление на позицию менеджера по организации мероприятий в крупной благотворительной организации.

Когда я сказала об этом бабушке, она издала бодрый клич и выдала пируэт.

– Значит, переезжаешь к Летиции… – повторяю я, осознавая новости.

– Я решил, что старушки – лучшие соседки по квартире. И готовят, и за домом следят. Все-таки в пятидесятые весь дом был на женщинах. А еще они прямолинейные и всегда готовы раскритиковать мой костюм. К тому же сидят целый день дома и могут встречать курьеров с посылками. – Он салютует бутылкой. – Спасибо, что просветили меня, Эйлин-младшая!

– Да всегда пожалуйста…

– В чем, кстати, сегодня пойдешь?

Я закатываю глаза.

– Обычно Марта подбирала мне наряд, но сейчас у нее подготовка поважнее.

Марта и Яз устраивают вечеринку в честь помолвки. С появлением Ванессы Яз превратилась из свободного странника в семьянина и на днях сделала Марте предложение.

– Знаешь, что Итана тоже позвали?

– Только его не хватало.

Фитц в утешение протягивает мне пиво.

– Типичная Яз. Она внесла его в список приглашенных до того, как вы расстались, а потом на автомате отправила письмо. А уж он не упустит шанс с тобой увидеться.

– Можно я не пойду?

Фитц издает театральный вздох:

– Как?! На вечеринку по случаю помолвки Марты и Яз?! Даже твоя бабушка приедет! Из дикого Йоркшира!

– Ладно, придется идти. Но мне нужен сногсшибательный наряд. И ты поможешь мне его выбрать! До свидания, Летиция! – говорю я, проходя мимо соседки. – Рада была познакомиться.

– Не мешай. – Она показывает на телевизор.

– Говорил же, незамутненная прямолинейность! – замечает Фитц, подходя к моему гардеробу.

Я снова еду в Лондон. Но сперва надо встретиться с моим спутником.

За последние два месяца я узнала об Арнольде много удивительных вещей. Он спит в фиолетовой шелковой пижаме, словно викторианский граф. Он начинает ворчать, если голодный, а потом целует меня, когда я напоминаю ему поесть. Он любит книги Чарльза Диккенса и Уилки Коллинза, а Агату Кристи прочитал, увидев ее в списке моих любимых книг на сайте знакомств. Когда он рассказал мне об этом, я настолько растрогалась, что сразу же потащила его в постель.

Но больше всего меня поразил тот факт, что Арнольд Макинтайр – знает все сплетни Хэмли. Одна из них – чрезвычайно занятная – привела меня на порог к Джексону Гринвуду.

– Здравствуйте, Эйлин, – говорит Джексон, открывая дверь.

Ни тени удивления на лице, будто каждый день я прихожу к нему домой, да еще в «лондонском» виде: кожаные сапоги, бутылочно-зеленые кюлоты и мягкий бежевый свитер – прощальный подарок Тода.

Вот что странно: я же ни разу не видела Джексона удивленным хоть по какому поводу.

– Могу я войти? – Прозвучало, наверное, слишком прямолинейно, но сейчас не до расшаркиваний.

– Входите, конечно. – Он отступает. – Чаю?

– Если не затруднит.

Я прохожу в гостиную и в который раз отмечаю, насколько приятный интерьер в доме Джексона. Деревянного журнального столика в прошлый мой визит еще не было. Смотрю, что за книгу читает Джексон: «Думай медленно… решай быстро». На веранде бешено виляет хвостом Хэнк. Я нежно чешу пса за ушами, стараясь не подпускать его близко к моему чудесному свитеру.

– С молоком, одна ложечка сахара. – Джексон выносит чай на серебряном подносе. Никогда бы не подумала, что у Джексона водятся серебряные подносы.

Я провожу пальцем по дереву стола и думаю о том, как мало мы знаем о соседях, даже если по натуре своей очень любопытны.

– Итан выбыл из игры, – говорю я, устраиваясь на диване.

Джексон останавливается на полпути к креслу. Всего на мгновение, но капля чая срывается на ковер.

– Так.

– У него был роман с коллегой Лины.

Он невольно вздрагивает, и чай оказывается на штанах.

Чертыхнувшись под нос, Джексон уходит за салфеткой. Я же с интересом разглядываю его спину.

– И Лина об этом узнала? – спрашивает он, не поворачиваясь.

– Я узнала первая. И рассказала ей. Она тут же с ним рассталась. – Я опускаю глаза на чашку. – Чего-чего, а измены Лина не потерпит.

Замечаю сочувствие в его глазах, но игнорирую – я не Уэйда пришла обсуждать.

– Я еду на вечеринку в Лондон. Лина тоже там будет. Не хочешь составить компанию?

– Я?

– Ты.

Джексон вздыхает.

– Арнольд проболтался?

– Сдался буквально под пытками, так что не злись на него.

– Что уж там, полдеревни знает о моих чувствах к ней. Но Лондон? Разве это не слишком?

– Решай. Может, у вас остался незаконченный разговор?

Джексон садится в кресло.

– Вообще-то я все ей сказал на Майском празднике. Рассказал о своих чувствах.

– Правда? Арнольд не знал. И что она ответила?

– Сказала, что у нее чувств ко мне нет.

Неужели Бетси ошиблась? Да не может быть! Бетси никогда не ошибается, если дело касается зарождающегося романа. Слухи, которые начинаются с Бетси, редко бывают ошибочными.

– Мне потом стало так стыдно. У нее ведь есть… был парень.

– Ну, с ним мы уже разобрались, – говорю я бодро, похлопывая его по руке. – Раз она говорит, что чувств у нее нет, то тем более поедем в Лондон, и пусть она подумает еще раз. И подумай над образом – чтобы она увидела тебя будто в первый раз. У тебя есть костюм?

– Один. На похороны Дейви в нем ходил…

– А менее траурный вариант?

– Только брюки и рубашка.

– Подойдет. И помой голову, а то в волосах уже заросли.

Он достает из-за уха зеленый стебелек.

– Ой.