Оторвавшись от молодого человека, отступила и тихо произнесла то, чего раньше не понимала:

– Время наше прошло уже, Глеб, не стоит продолжать.

Только бывший жених, получив малую долю от пирога, в этот раз останавливаться не желал. Ему хотелось продолжения, и немедленно.

– Да ну его, гнома этого. Брианочка, кто ему поверит, родная? Слово какого-то недоучки против слова военного много меньше значит! Идем со мной, вовек не пожалеешь! Будет все у нас, как раньше. Помнишь, как гуляли в селе на Митров день? Фенька тогда еще…

– Нет больше Феньки! – Я вскинула горящие гневом глаза и посмотрела прямо в лицо горе-жениху. Волчица внутри меня присела и тряхнула головой, скидывая последний сон. – И нас с тобой нет больше. Уходи, Глеб, не убивай во мне то хорошее, что еще осталось в воспоминаниях. Многое было, это ты верно сказал, только теперь все изменилось.

– Для меня все по-прежнему, милая моя, никого лучше тебя нет и не было. Просто расстояние немного охладило сердца. А вот теперь, вновь встретившись…

Руки его потянулись ко мне, собираясь продолжить начатое.

– Убирайся!

По телу пронеслась дрожь, жаром опаляя конечности. Зрение обострилось, как, впрочем, и слух.

Глеб удивленно округлил глаза, но не уходил.

– Видеть тебя не хочу, – сказала я. – Запомни, если придешь еще раз, письмо твоей жене напишу, чтобы знала, с кем связалась, и отвадила тебя, пока не поздно! Уж лучше ей одной ребенка поднимать, чем с таким «Купидоном» р-рядом!

Глеб сначала качнулся в мою сторону, будто снова собрался убеждать, но потом передумал. Махнул на меня рукой и ушел, не оглядываясь и не обещая вернуться. А я, привалившись к стене, прикрыла лицо холодными ладошками и почувствовала жгучую тоску по светлому, беззаботному прошлому. Жалко стало и себя, и погибшую Феньку, и даже повариху беременную жалко.

В следующий миг из моего окна высунулись две пары рук, скрутили меня и затащили внутрь. Окинув взглядом всю честную компанию, я остановилась на Торне, ожидая очередной порции нравоучений и критики. Только друг удивил меня сильнее, чем когда-либо раньше. Он подошел поближе, обнял меня, крепко прижал к себе и тихо заговорил:

– Прости дурака, Брианка. Перед ребятами я уже извинился. Заносит меня часто, я понимаю. Только это в крови у мужчин из моей семьи: сначала бед натворим, а потом только понимаем, что нельзя так. А ты – умница. Всегда нужно с прежними отношениями до конца разобраться, чтобы иметь шанс на счастье в будущем. Поверь, пожалуйста, все у тебя будет хорошо. А Купидону этому – скатертью дорога, он еще не раз о тебе вспомнит и прибегать будет.

– Только мне он больше неинтересен. Ни капельки.

– Конечно, ты ведь у нас красавица и… э-э-э… Лени, подключайся давай, я в комплиментах не очень-то пока поднаторел.

– Запоминай на будущее. – Эльфийка подошла поближе, присела на тумбочку и, загибая пальчики, стала перечислять: – Неповторимая, великолепная, неподражаемая, безупречная, обольстительная, остроумная, прелестная…

– Хватит-хватит! – Юхо замахал на Ленианель руками и ткнул в меня пальцем: – Она же все на свой счет принимает! Сейчас зазнается, что потом с ней делать?

Мы засмеялись, и напряжение в комнате окончательно спало. Ни в этот вечер, ни в другие тема моего поцелуя с Глебом больше не поднималась. Он просто был – и точка. Зато мы очень долго решали, куда деть нагревшийся медальон до приезда Тарлауга. Не носить же его на себе?

Решили, что артефакт временно спрячет Лени. Она выглядела самой безобидной из нас, меньше всего вызывая подозрений. Эльфийка засунула серебряное украшение в один из кармашков своей сумки и попросила меня скорее написать магистру, чтобы он избавил ее от этого милого сувенира раз и навсегда.

А утром случилось непредвиденное. Я проспала и, добравшись до места, чтобы передать письмо для отправки Тарлаугу, увидела ребят. Их вел Мун. Оказывается, этот гад вернулся ночью в академию и устроил засаду на «контрабандистов». Шестеро наших и трое некромантов подверглись наказанию только за то, что хотели отписаться родным. Меня Ругир не заметил.

Вернувшись домой, я дрожала от страха и волнения. Услышав новости, ребята тоже помрачнели. Каждый понимал, почему мастер так быстро вернулся, но никто не знал, чего ждать дальше. Решение пришло от Торна.

– У меня есть амулет. Мать подарила, когда я решил поступать сюда. Это кольцо Тарлаугов. Стоит любому магу надеть его на палец, чужой лик слетает, даже если маг использовал зелье. Эффект амулета длится минуту, не больше, но, думаю, нам хватит.

– И что? – не поняла я.

– Разоблачим Муна! – постановил друг. – Увидим, кто носит его личину.

– Зачем нам смотреть, кто там на самом деле? – Лени недоуменно уставилась на парня. – Мы ведь и так знаем, что это чужак и убийца.

– Нашего знания недостаточно! Драгислав верит Муну, но если мы увидим его истинный облик и считаем ауру, у нас появятся неоспоримые доказательства! Утром приедет дядя, к этому времени мы должны найти способ снять с Ругира личину. Тогда все козыри будут у нас в руках, понятно?

Несколько минут жарких споров привели к тому, что мы снова разделились на два лагеря. Мы с Лени считали, что приключений довольно, а Юхо с Торном, наоборот, настаивали на том, что пора положить конец этой истории. Победили ребята.

План нарисовался простой. Вечером Лени отвлекает Муна разговором и подливает ему в ужин мое снотворное, затем мы следим за преподавателем, пока он не отключится, и надеваем ему кольцо. Торн считывает ауру убийцы, и мы дружно ждем Тарлауга, чтобы отпраздновать победу.

На завтрак мы брели, как на убой: все время оглядывались, вздрагивая от малейшего шума и готовясь к худшему. Однако Ругир в столовую не пришел, отчего Юхо вздохнул с облегчением и съел две добавки впрок.

В сегодняшнем расписании преображенцев произошли перемены: все три предмета заменили на один – зельеварение, где нас радостно встретил магистр Буперит Горди. В аудитории воняло, как никогда. Меня сразу начало тошнить, а волчица внутри просто упала без чувств. Торну пришлось сделать мне и себе магические маски, чтобы воздух хоть немного очищался перед вдохами. Видимо, тем же самым занимались и остальные, только вот не всем удалось успеть вовремя.

Ани, которая либо была так же слаба в магии, как и я, либо просто не знала нужного заклинания, не дождалась помощи и рухнула на пол как подкошенная. Буперит выругался и самолично сделал ей маску, выговаривая остальным:

– Понабирали стадо неженок, чтобы вместо занятий я с вами нянчился и успокаивал! Может, еще чего нужно? Не стесняйтесь, балбесы, говорите как на духу. Давайте вместо урока будем обсуждать, как вам здесь тяжело, и поплачем от жалости к самим себе?! А потом я сам накормлю вас всех с ложечки и подотру сопли!

Опустив головы, мы стояли у своих столов и ждали, пока гном немного успокоится. Бедная Ани вернулась в строй совсем зеленой, но старалась выглядеть как можно бодрее. Получалось у нее плохо, прямо скажем.