– Вот о таком я точно не слышал, – Зоран озадаченно покачал головой.

– Да никто не слышал. А если вдруг даже услышит, подумает: так не бывает, сказки, фантазии, миф. И ничего не докажешь. Такое обычно без свидетелей происходит. И все вокруг совершенно уверены, что новичок здесь с рождения жил. Его даже бывшие одноклассники на улице, если что, узнают. Об остальном нечего и говорить.

– Но зачем? – спросил Зоран.

– Что – «зачем»?

– Зачем это нашей реальности – забирать каких-то людей себе? Своих, что ли, не хватает? Полно же вокруг народу! Про Другую Сторону говорят, она хищная. Ей лишь бы захапать чужой кусок. И наша, получается, тоже такая?

– Можно и так сказать, – пожала плечами Кара. – А можно сказать, что это любовь. Какой хороший, хочу! – и точка. Второе, как по мне, больше похоже на правду. Все-таки у нас очень редко что-то подобное происходит. И мне это более чем понятно: каким бы огромным ни было сердце, все равно невозможно влюбляться во всех подряд!

– Ну ничего себе, – вздохнул Зоран. – А что потом с этими людьми происходит? Так и живут здесь до самой смерти? Их никто не спасает? На Другой Стороне же нет Маяка?

– Нет, – согласилась Кара. – Там такое никому бы и в голову не пришло. Они же вообще не верят в наше существование. Если кто-то из тамошних здесь побывает, вернется домой и станет про нас рассказывать, может вообще загреметь в дурдом.

– Куда загреметь?

– В психиатрическую лечебницу. Это тамошнее жаргонное выражение – «дурка», «дурдом». Неважно. Факт, что нет у них Маяка. И спасать, ты прав, никто этих людей не будет. Да и незачем. Это же все равно, что от крупного выигрыша в лотерее спасать. У нас людям гораздо лучше живется. Это я тебе говорю, а все знают, что я на Другой Стороне помешана. В смысле, очень ее люблю. Настолько, что отпуск обычно беру покороче, чтобы не затосковать. Но надо принимать во внимание, что я там не просто так прохлаждаюсь, а работаю в Граничной полиции. А Граничная полиция нашей Другой Стороны это – ууу! Чокнуться можно, как зажигают. Мне особо сравнивать не с чем, но Ханна-Лора говорит, они там даже круче, чем жрецы Черного Севера. Да чем любые наши жрецы! В общем, я – это я, поэтому у меня на Другой Стороне все отлично. А нормальному человеку там жить – совсем не подарок. Страха гораздо больше, радости меньше. И смерть там очень тяжелая. Не дай бог на Другой Стороне умереть!

– Ну надо же, – удивился Зоран. – Не знал, что на Другой Стороне так плохо живется. Вернее, слышал, но не придавал значения, мало ли что кому-то не нравится, у всех вкусы разные. Некоторые ругают даже Элливаль. Мне самому Другая Сторона показалась совершенно удивительным местом, прямо каким-то волшебным сном. Но я там всего пару часов погулял. И не один, а в хорошей компании.

– То-то и оно.

– Ладно, я тебя понял. Спасать никого не надо, живут здесь, и хорошо… А почему ты мне это рассказываешь? Я имею в виду, почему рассказываешь именно сейчас? Как это связано с Люси?

Кара отвернулась к окну. Долго о чем-то думала. Наконец неохотно сказала:

– Да не с Люси. С тобой.

– Как – со мной? Ты серьезно?

– А это на твое усмотрение. Может, серьезно, а может просто тебя дразню. Как решишь, так и будет. Выбирай.

– Что? Из чего выбирать?

Кара криво улыбнулась, взяла свою рюмку, залпом выпила ром. Накрыла рюмку ладонью, и та исчезла – прямо у Зорана на глазах.

– Старинный фокус, – сказала она. – Дед научил когда-то. Могу на ярмарках выступать. А выбирать… Смотри, такие два варианта. Первый: все, что я сейчас рассказала, это история про тебя. И второй: это просто мои фатазии. Слишком долго работаю на Другой Стороне. Психика не справляется. Старая я уже.

Она что-то еще говорила, но Зоран не слушал. Не потому, что не хотел – еще как хотел! Просто в ушах у него стоял оглушительный звон. И не только в ушах – в голове, во всем теле, вокруг, повсюду. Ничего, кроме этого звона, не было. Весь мир звенел, дрожал и вибрировал, как будто превратился в огромный колокол, а Зоран был его языком. И этот звон каким-то непостижимым, но несомненным образом стал подтверждением Кариных слов.

Кара протянула руку, вытащила из его рукава пропавшую рюмку, повертела перед носом – дескать, смотри, чего. Как ни странно, это подействовало. Закончился звон.

– Выпьешь? – спросила Кара. – Тебе налить?

Зоран молча кивнул, выпил ром, не ощущая ни вкуса, ни крепости. Наконец сказал:

– Не может быть, что я там не был художником. Вот просто не может такого быть.

– Так художником и был, – улыбнулась Кара. – Не таким известным, как здесь, но таким же хорошим. В этом смысле ты остался собой. Эдо Ланг говорит, тебя наша реальность потому и похитила. Надоело ей, что на Другой Стороне художники круче. Цап – и самого лучшего забрала себе…

– Эдо Ланг говорит? Он что, знает? – изумился Зоран. – Так это, что ли, устроил он?!

Кара рассмеялась, явно довольная тем, как складывается разговор. Сказала:

– Обязательно расскажу Эдо, что ты его заподозрил. Он обрадуется, что настолько сильное впечатление на тебя произвел. Но при всем уважении к Эдо Лангу, ему такое слабо. И вообще кому угодно. Это, знаешь ли, не человеческие дела. Эдо просто оказался свидетелем.

– Свидетелем?

– Да. Одним из свидетелей. Так получилось. Он твою выставку на Другой Стороне развешивал…

– Как?! – перебил ее Зоран. – И там?!

– Такой уж ты везучий, – кивнула Кара. – В двух реальностях сразу лучшего инсталлятора себе оторвал. В общем, он тебе помогал, вы подружились, и Эдо тебя познакомил с Люси, чтобы она для тебя экскурсию провела.

– С Люси?! Он меня познакомил с Люси? Я познакомился с Люси на Другой Стороне? – не веря своим ушам, переспросил Зоран. И почти помимо воли расплылся в улыбке: – Так вот почему мне показалось, что я ее всю жизнь знаю. А я, дурак, решил, что видел ее во сне.

– Считай, так и было, – пожала плечами Кара. – Прежняя жизнь для нынешнего тебя и есть что-то вроде сна. В том сне ты познакомился с Люси, и она повела тебя на экскурсию. И в разгар экскурсии к вам приехал трамвай с Этой Стороны. С Люси и прежде такое случалось. Она уже не раз привозила к нам своих экскурсантов, а потом аккуратно уводила обратно, за что ей большое спасибо. Наша реальность всегда рада гостям с Другой Стороны, и им такие прогулки на пользу. Людям Другой Стороны позарез нужны чудеса. Как воздух. Жить на Другой Стороне совсем без чудес – все равно что через тряпку дышать. В общем, Люси тогда решила – клиент приезжий, город толком не знает, вообще ничего не поймет, не заподозрит неладное, не испугается, отлично проведет время. И потащила тебя в трамвай. А когда вы вышли на площади Восьмидесяти Тоскующих Мостов, ты вдруг достал из кармана наши местные деньги, заплатил за глинтвейн, выпил его, попрощался, сказал, скоро выставка, работы по горло. Сел в машину и укатил. Люси тогда чуть не чокнулась, хотя знала от Ханны-Лоры, что такое порой случается. Но одно дело знать о чем-то теоретически, и совсем другое, когда теория становится практикой прямо у тебя на глазах.