– Время – великий утюг, оно позаботится об этом. Вернитесьчерез пару тысячелетий назад и посмотрите, останутся ли ваши следы от вашегопортновского искусства.

– Может быть, любви больше и не будет, но следы ееостанутся.

Молодой человек прихлебнул из большою бокала и решилпеременить тему:

– Провести афинскую ночь с целым стадом мужчин – это дело неметафизики, это дело фантазии. Вы здесь прекрасно проводите каникулы. Но это жеисключение из правил вашей обычной жизни: вы уклонились от морали, но несоздали никакой новой, своей.

– Вы ошибаетесь, я пришла сюда и делала всю ночь то, что яделала, потому что считаю это правильным!

– «В чистоте все чисто, и нет ничего нечистого самого посебе», – говорит святой Павел, но добавляет: «Все позволено, но не все из этогообязательно». Если вы хотите изменить мир, то не думаете же вы, что его можноизменить только на таких веселых вечеринках. Вы должны приступить косуществлению вашей новой морали у себя дома, и не только по праздникам, но и вбудни. Ваше отношение к делу приобретет вескость неопровержимогодоказательства, коль скоро ваше поведение в Малигате станет для вас ежедневнойрутиной. А пока вы остаетесь конформистом, примирившимся с условностями, покавы превращаетесь в неистового любовника только после захода солнца, что же ямогу думать об этом? Я только тогда стану вашим последователем, когда выскажете, например, что вы привели Жана к Маре. Или когда вы расскажете своемусупругу, что после обеда отдались его друзьям. Не по секрету, а на виду у всех.Не только этой ночью, но и во всякую ночь.

Он замолчал. Эммануэль встала, не боясь показатьсяневежливой. Интересно, можно ли отыскать снова Мерви? Вдруг она наткнулась наметаллический орнамент двери. Она не думала уходить, но дверь была открыта, иЭммануэль воспользовалась ею. Она прошла пустынную галерею. Была жаркая ночь.Она заглядывала в разные комнаты, все были полны народу. И вдруг она увиделаМарио! Она вскрикнула от радости, но он не услышал ее, не заметил: он слишкомбыл занят любовью с каким-то юным Ганимедом…

Она подошла на цыпочках, стараясь сдержать смешок, изаглянула через плечо Марио на бьющееся под ним обнаженное тело. Это была Би.

Эммануэль чуть не потеряла сознание. Ее чистая маленькая Би!Марио, который никогда не интересовался женщинами, яростно совокупляется с той,к кому Эммануэль напрасно стремится уже столько дней. Она еще раз взглянула, ноглаза ее уже ничего не могли различить. Слезы обиды застилали ее взор. Онапошла, сама не зная куда, пока в одной из комнат не увидела Ариану, сидящую вгруппе гостей. Эммануэль кинулась к ней, упала на колени, положила голову набедра графини.

– Возьми меня отсюда, – взмолилась она, – Я не хочу здесьбольше оставаться. Пойдем отсюда!

– Но в чем дело дорогая, – спросила Ариана с притворнымучастием, кто-нибудь обидел тебя?

– Нет. Никто. Но я хочу домой.

– Домой? Но там никого нет. Что ты будешь там делать?

– Тогда возьми меня к себе.

– Ты в самом деле хочешь ко мне?

– Да.

– И останешься у меня?

– Да, да!

– И будешь моей?

– Да, обещаю. Буду. Я хочу этого.

– Ты не обманываешь?

– Разве ты не видишь, у меня нет никого, кроме тебя!

Ариана наклонилась и поцеловала ее.

– Поехали!

Эммануэль провела рукой по волосам Арианы.

– Я буду делать все, что ты захочешь Подруга взяла ее заруку и повела по залитым лунным светом мраморным ступеням вниз, в сад.

– Но я же совсем голая, – пожаловалась капризным голосомизбалованного ребенка Эммануэль, – А, какая разница!

Они ехали в автомобиле Арианы, не нарушая молчания. ГоловаЭммануэль лежала на плече Арианы. Начинался рассвет, один за другим гаслиуличные фонари. Мимо них проплывали автобусы, торговцы устанавливали своитележки. На перекрестке, где машины и люди ждали зеленого света, уличныемальчишки таращили глаза на открытый «родстер», в котором сидела совершеннообнаженная женщина.

Лакей открыл тяжелые двери посольства. Обе женщины поднялисьв комнаты Арианы. Эммануэль тут же кинулась в постель, свернулась калачиком.Голос Арианы долетал до нее уже сквозь сон.

Графиня сняла кимоно, свидетеля ее подвигов в Малигате.Открыла маленькую дверь в соседнюю комнату.

– Иди-ка сюда, посмотри, – произнесла она, прижав палец кгубам. Ее муж подошел к краю кровати.

– Смотри на нее, – прошептала Ариана. – Она моя, но я будуее одалживать тебе.

Потом, сделав ему знак, чтобы он ушел, она упала на постельрядом со спящей Эммануэль. Обхватила ее обеими руками и провалилась в сон.

Жизнь у Арианы стерла и дни, и ночи. Долго ли оставалась унее Эммануэль? Вернулся ли уже ее муж? Она не имела об этом ни малейшегопредставления.

– Всякий раз, когда я застану тебя бездельничающей, я будутебя наказывать, – так предупредила Ариана Эммануэль. И она держала свое слово,ведя точный учет часам, которые Эммануэль проводила, наслаждаясь своим теломсамостоятельно. Если же Эммануэль слишком долго спала по утрам или же проводиламного времени за туалетом, ее подвергали немедленному наказанию. Она обязанапроводить время в постели, подвергаясь обучению интенсивному и в строгом ритме,таком, какого она не знала до сих пор.

– Будь ненасытной, – увещевала ее наставница, и, к своемувеликому изумлению, Эммануэль такой и становилась.

«Аутоэрастия» – так называла этот вид занятий Ариана, ихвалебная песнь этой страсти постоянно звучала из ее уст.

– Это необходимо так же, как нужна меткость в бейсболе иликрокете… Любить – без этого человек не может обойтись так же, как без еды идыхания. И если кто-то считает мастурбацию потерянным временем, тогдапотерянное время и писание портретов на холсте, и сочинение концерта дляфлейты… Если хочешь знать, мастурбация – это поэзия!

И еще она говорила:

– Я могла бы перенести, если бы ты сказала, что больше нехочешь заниматься любовью, но я бы тебя убила, услышав, что ты отказываешься отмастурбации.

И еще:

– Когда ты познакомишься с новой девицей, спроси ее, сколькораз в день она забавляется сама с собой. И если она делает это не так часто,как ты, она не стоит твоего внимания.