— Не могу так больше, —  вырвалось у меня, и свет начал меркнуть в глазах.

— Воды!  — закричала мэза.  — Женщине плохо!

Зен был уже тут как тут; взяв на руки, он отнес меня  на диван.

— Это ведь я его сюда привела,  — сказала я, цепляясь за руки Зена так же, как совсем недавно за мои цеплялся Треден. Бледное лицо  мужчины оказалось прямо перед моим, так что я четко видела следы избиений.   — Вы страдаете из-за меня… Все это происходит из-за меня… Ты… Кетней… Треден…

Принесли воды, но желтоглазый, вместо того чтобы меня напоить, взял да выплеснул ее мне в лицо. Я охнула и раскрыла широко глаза, но это было только начало: Зен, видимо, испугавшись, как бы и меня удар не хватил, схватился за ворот моего платья и  разорвал его, открывая   плечи и верх груди.

Вокруг ахнули; ахнула и я сама.

Зато дышать стало легче, свободнее.

— Дыши, — приказал Зен.

И я задышала,  ровно и размеренно,  под строгим контролем желтоглазого. Он смотрел так, будто наорет на меня, если я снова начну болтать бред и задыхаться. Постепенно мушки перестали летать перед глазами,  а панический гул мыслей в голове  затих. Какая же это  спасительная штука – ровное глубокое дыхание…

— Боги опять привели его к ней,  — прошептала я хрипло.

— К черту богов,  —  заявил Зен, использовав мои любимые чертыханья.   — Я тебя никому не отдам. Даже смерти.

Беляночка, греющая уши,  еще разок ахнула, но в данный момент нам было совсем не до нее. Мне стало суеверно страшно, что боги услышат его  слова, и, сама не веря,  что делаю это, я повторила любимый  жест Тредена, имеющий религиозное значение.

Вечером меня, на этот раз одну, снова повели к Распорядительнице. В этот раз церемонии и правила меня уже не заботили, так что я безо всякого смущения навела на нее стеклышко.

Травянисто-зеленое платье с длинными, расширяющимися книзу рукавами,  даже на вид тяжелое, плотное, лиф кажется пережатым, из-за чего грудь выглядит плоской, а  широкий пояс, на котором золотой нитью вышили мелкий сложный узор, плотно перетягивает тонкую талию. Волосы прикрыты платком,  тоже в золотых узорах;  свисают с мочек ушей длинные золотые серьги. 

Лицо… Я долго всматривалась в это  овальное, даже кругленькое лицо с тонкими  удивленными чертами, ища сходство с Зеном, и не находила. Общего у них – только глаза, большие, яркие, желтые.  Да и это за сходство   сложно принять, потому как у Зена взгляд хищный, диковатый, волчий, а у этой изящной мэзы бархатный взор олененка. 

«Совсем не похожи»,  — решила я.

Мэза оскорбленно приподняла  тонюсенькую, присыпанную золотой пудрой бровь.

— Простите,  — сказала я, и, изобразив что-то вроде поклона, попыталась  объяснить свое возмутительное поведение, точнее «глазение»:  — Вы очень красивы.

Распорядительница кивнула, и ее бровка опустилась на  подобающее место.

— Что у тебя в руках?  — поинтересовалась она.

— Это особенное стекло, которое для меня изготовил один мастер. Я очень плохо вижу вдаль и только с помощью такого стекла могу вас видеть сейчас.

— Как интересно! Расскажешь мне потом об этом.  — Вздернув мягкий округлый подбородок, мэза более строгим официальным тоном  возвестила:  — Я Распорядительница и пришла помочь тебе найти свое место в Мэзаве. Очень жаль, что наша встреча была омрачена, Ирина… Я успокою тебя: этот мужчина, Треден, жив. Главная врачевательница Мэзавы осмотрела его. Человек он уже немолодой. Осмелиться в таком возрасте все изменить, покинуть свой дом, предать своего отца…  понятно, отчего его сердце не выдержало.

Я молчала и ждала, что еще она скажет. Распорядительница в свою очередь ждала, что скажу я. Мы обе  подозревали, что каждая из нас может что-то знать о другой,  поэтому разговор  шел тяжело; мы прощупывали почву.

— Неустанно прошу богов пощадить моего спасителя и  подарить ему еще много лет жизни, на этот раз спокойной и счастливой,  — произнесла я осторожно.

— Спасителя…  Так и он правда спас тебя?

— Он и его воспитанник Зен.  Они выкупили меня на  ярмарке в Ниэраде, когда я умирала. Никто не хотел меня покупать, избитую и больную, а они купили и не только вылечили, но еще и решились  доставить меня в Мэзаву.  Не думайте, что мы трое такие уж смельчаки, просто там, в двенадцатом ов-вене, нас ждали бы только наказания и смерть.

— Ниэрад беспощаден…  В письме Вандерия написала, что вас нашли в приграничье зимой. Как же вы нашли дорогу в Мэзаву, и как остались живы, если шли  в самые морозы?

— Нас вели боги,  — выкрутилась я.  — Наша решимость  была вознаграждена.

Я  была уверена, что Распорядительница  останется недовольна моими религиозными отговорками, ведь в таких случаях хочется знать точно и определенно, как и что произошло,  но она  кивнула и, обратив  взгляд вверх,  пропела коротенькую молитву.

Затем она посмотрела на меня и пригласила к себе на диван:

— Садись со мной рядом,  Ирина, ни к чему стоять. Ты устала и обеспокоена… Хочешь выпить подогретого вина? Оно вернет румянец на твое лицо.

— Благодарю вас,  — промолвила я нарочито робко,  и неспешно подошла к дивану. Присев на самый краешек, я, опять же, робко, взглянула на мэзу вблизи.

Накрашена, конечно, ярко, и не разобрать под таким боевым  раскрасом, сколько же ей лет. Но она однозначно молодая еще, вряд ли ей стукнуло хотя бы сорок пять. Лицо и правда круглое, мне не показалось, носик –  миленькая аккуратная картошка.  Волосы наверняка  натурально светлые,  и не нуждаются в обесцвечивании. На мой вкус, назвать мать Зена  красивой нельзя, она скорее  смазливая, хорошенькая, симпатичная, и внешность у нее моложавая,  с детскими чертами. Но раз она Распорядительница, то ее внешность характеру не соответствует. Может, именно от матери Зен унаследовал амбициозность?

Мэза  потянулась к небольшому столику, на котором стояли закрытый кувшин с вином, стаканы и вазочка с фруктами. Налив вина в стакан, Распорядительница протянула его мне.

Я пригубила вина, и, расчувствовав вкус,  сделала еще несколько смелых глотков. Боже, какое же это удовольствие – выпить настоящего вина, а не того забористого пойла,  которое в Утхаде называют «вином»! И сладко, и пряно, и тепло… Я закрыла глаза и вздохнула.

— Бедная девочка,  — проговорила мэза,  — сколько же тебе пришлось вынести…

Я открыла глаза, и наши взгляды встретились.

Какой это был удобный момент, чтобы завладеть ее волей! Но я не могла этого сделать. Как я уже выяснила, всякое  ведунское вмешательство стоит мне сил и энергии, а чтобы управлять Распорядительницей, мне придется  мно-о-ого ресурсов потратить, которых у меня пока что нет – денек выдался сложный.

Я выпила еще немного вина.  Камешек смарагд удобно устроился у меня между груди;  он теперь красовался в подвеске.