Пейдж даже не нашлась, что ответить на эту лицемерную речь,да и говорить особенно не хотелось. Пейдж просто сказала, что скоро позвонитей, повесила трубку и вернулась к Энди. Он уже лежал на кровати и плакал,уткнувшись в подушку. Малыш был в ужасном состоянии, да и она чувствовала себяне лучше. Почему-то зрелище отъезда Брэда сильно подействовало на нее, хотя онадавно предвидела это.

— Я знаю, ты ужасно себя чувствуешь. Но мы должнысправиться с этим, — сказала она, сдерживая слезы. Энди поднял голову,чтобы посмотреть на нее.

— А ты хотела, чтобы он уехал? — Чья это вина? Ееили его? Алли?.. Чья же? Энди не понимал сути происшедшего.

— Нет. Я не хотела, милый. Но я знала, что он долженбыл уехать. Так получилось.

— Но почему? Почему вы ссорились?

— Не знаю. Просто ссорились. — Как объяснить ему,что произошло? Она и сама не все понимала, как могла она объяснить этосемилетнему ребенку?

Днем позвонил Тригви. Пейдж рассказала ему о последнихсобытиях, и он пригласил ее и Энди к себе на шашлыки. Сначала Энди заупрямился— он никого не хотел видеть, даже Бьорна, но потом согласился. Он недовольнозалез в машину, таща с собой мишку, с которым обычно спал.

— У Бьорна тоже есть мишка. Его зовут Чарли, —вдруг сообщил он Пейдж.

Когда они приехали к Тригви, Бьорн сразу почувствовал, чтоЭнди из-за чего-то расстроен. Они долго сидели и беседовали, Энди рассказалдругу все, что случилось — Ну как он? — спросил Тригви, волновавшийся и замальчика, и за Пейдж.

— Очень расстроен. Все было гораздо ужаснее, чем япредполагала. Просто кошмар.

— Могу себе представить. — Он хорошо помнил деньотъезда Даны. Все плакали, включая ее саму. — Остается такое ощущение, чтотебя переехал каток.

— Тебе это хорошо известно! — парировалаона. — Что нового у Хлои?

— Устраивает концерты в госпитале. На следующей неделеона должна вернуться домой, и если мы успеем сделать скаты, то она будет житьна первом этаже, в спальне Ника.

Все-таки, подумала Пейдж, какой он счастливый — его дочьвозвращается домой. А в состоянии Алисон никаких изменений за четыре недели.Пока еще надежда теплилась, но сколько же это будет продолжаться?!

Они отлично поужинали и обсудили меню на День поминовения.Тригви дал Пейдж почитать свою статью — одну из тех, что он написал для«Нью-Йорк тайме». Им было хорошо вместе, но Тригви хорошо понимал, что сейчас вотношении Пейдж он должен вести себя очень осторожно, — знал, что у неееще болит рана, нанесенная отъездом Брэда.

— Я не думала, что будет так тяжело, когда онуедет, — сказала она, когда они после ужина вышли в сад, сражаясь с москитами.

— В самом деле? После шестнадцати лет, проведенныхвместе, надо быть чудовищем, чтобы ничего не почувствовать. К тому времени, каксобралась уезжать Дана, мне казалось, что у меня просто не осталось никакихчувств, и все-таки это было тяжело. Я долго переживал ее отъезд.

С тобой будет так же.

— Я себе не представляю, как стану жить одна.

— Да нет же. Просто ты сейчас в самом центре своихпереживаний. На тебя слишком многое свалилось. Как, кстати, Алли? Что говоритХаммерман?

— Надежда еще есть, но если такое состояние продлитсяеще пару месяцев, то все. Я и думать об этом боюсь — что будет, если она так иостанется в коме, Тригви?

Тригви некоторое время не отвечал, созерцая звезды.

— А я верю, что она придет в себя. — И тут онвспомнил то, что давно хотел ей сказать:

— Кстати, на прошлой неделе я слышал кое-чтоинтересное, но не хотелось тогда тебя слишком напрягать, у тебя и так былхлопот полон рот.

— Что такое?

— Один человек был в гостях, там же была и ЛораХатчинсон. На той вечеринке она была пьяна, по-настоящему пьяна. Ее пришлосьтихо увести оттуда. И это удалось — никакого шума. Теперь я думаю — как частоэто с ней случалось и была ли она пьяна в тот роковой вечер?

Ну, если кто-то из нас напьется и сваляет дурака, то это неимеет никакого значения, если не повторяется слишком часто. Но человек, укоторого проблемы с алкоголем… ситуация довольно деликатная… тут дело совсемдругое. Вот я и думаю: не была ли она пьяна и в ту ночь?

Говорят, она изображала такое раскаяние, была таквнимательна по отношению к Чэпменам. Кроме того, она сделала огромноепожертвование для Редвудской школы в память о Филиппе. Мне и тогда ещепоказалось, что она чувствует себя виноватой.

— Не исключено. Но, может быть, она искренне переживаетсмерть Филиппа, независимо от того, виновата или нет. Она прислала мне письмо сискренним сочувствием по поводу Алли, — бесстрастно ответила Пейдж.

Сначала и у нее было намерение обвинить во всем ЛоруХатчинсон, но теперь она и думать забыла об этом.

— Нам она тоже написала, но я не стал отвечать. А что ямог ответить? «Нет-нет, ничего, никаких проблем… все прекрасно… вы чуть неубили мою дочь или превратили ее в инвалида, но все равно, спасибо, что вы намнаписали». — Он явно был вне себя от ярости, но потом справился с этимприступом и кротко посмотрел на Пейдж. Понимаешь… меня просто мучит эта мысль.Я даже не знаю, чего я хочу, но у меня есть приятель, репортер,специализирующийся на расследованиях. Он работает в одной из этих бульварныхгазетенок, но у него довольно обширные связи.

— Но что ты хочешь выяснить? — заинтересоваласьона.

— Я сам не знаю, что-то такое… может быть, я тоже ищуиголку в стоге сена, как и ты… Но когда я думаю о том, что случилось той ночью,я понимаю, что там было что-то еще, что-то, чего мы не знаем. Может быть, онатак и не излечилась от алкоголизма, и тогда мы имеем право знать об этом.

— Ну что же, почему бы и не попросить еговыяснить, — тихо ответила она, и Тригви кивнул.

— Чэпмены тоже заинтересованы в этом, — добавил онуверенно. — Они подали в суд на обе местные газеты.

— Мы с тобой просто два источника неприятностей, —сказала Пейдж с невеселой усмешкой.

— А может быть, не мы, а эта женщина? —предположил Тригви. — И я не думаю, что нам надо помочь ей уйти от ответа,если она виновата. Ты согласна со мной, Пейдж?

И она кивнула, на этот раз молча.

Две следующие недели пролетели быстро, со своими горестями,но и с радостями. Особенно мучительно прошла первая неделя после ухода Брэда —Энди плакал по ночам, дважды его пришлось забирать из школы, так как он былявно не в состоянии заниматься, и Пейдж побаивалась, не сбежит ли он снова издому — однажды она едва нашла его в дальнем углу сада, одиноко сидящего вобнимку со своим мишкой. Ей тоже пришлось нелегко — она не могла дать ему то, вчем он так отчаянно нуждался, — вернуть его отца.