можно настолько гордиться своим ребенком. Какое-то сверхъестественное чувство. – Помолчав, Рассел спрашивает: – Тебе не холодно?

Я пожимаю плечами, не желая признаваться. Он осторожно набрасывает на меня свой пиджак в елочку, стараясь не испортить прическу, и я наслаждаюсь его теплым запахом.

– Не видела у тебя такого костюма. Классный!

– Спасибо! Нарядился по особому случаю.

Как ни люблю я пиджаки Рассела, пора переходить к делу.

– Ты знаешь, недавно я поняла, что вела себя как полная дура.

Это искреннее признание сглаживает неловкость между нами. Рассел слегка улыбается, и я понимаю, как по нему скучала.

– Слишком сильно сказано. Хотя, признаться, я и сам вел себя как дурак.

Я сильнее вжимаюсь в стену. На сеансе у Джоанны еще не понимала, с чего мне было себя саботировать, а теперь все кристально ясно.

– Все думала о том, что случилось между нами и Ливни, пыталась понять, почему это на меня так повлияло – почему я решила, что наши отношения обречены. И осознала, что мне просто был нужен повод – подтверждение тому, что у нас ничего не получится. Я была уверена, что рано или поздно ты все равно уйдешь, потому что я не та, кем ты хочешь меня видеть. И решила закончить все первой – вообразила, что так будет легче.

– И как?

– Ни фига! Это оказалось самое мучительное расставание в моей жизни! Я ошиблась. Понимаешь, не привыкла быть такой открытой, такой уязвимой… И когда Ливни признались в том, что сделали, не знала, как теперь быть. Однако проблема на самом деле была не в них. Уверена, мы с тобой сошлись бы и без их вмешательства. Они ведь не манипулировали нашими чувствами – меня начало тянуть к тебе задолго до этого. (Боже, как давно это было!) Когда мы танцевали свинг, я едва держала себя в руках. А еще до того, в баре после корпоратива, все думала, что ты секси.

И хотя мы с ним уже спали вместе и он знает, что я считаю его красивым, сексуальным и вообще офигенным, Рассел все равно краснеет, отчего меня захлестывает новой волной чувств.

– Наверное, это из-за пиджаков.

– Наверняка.

Он разворачивается лицом ко мне.

– Я уже давно хотел с тобой поговорить – по-настоящему, а не как тогда на кухне, – но не хотел на тебя давить. Прости меня! В тот день я мог бы повести себя иначе. Жалею, что сказал, будто ты сама на себя не похожа. Потом все думал об этом – сколько было способов сформулировать иначе! Как вообще у меня язык повернулся!

– Понимаю и прощаю тебя. И ты меня прости. Прости, что так долго не могла попросить у тебя прощения. Прости, что сошла с ума, когда Ливни обо всем узнали.

– Не надо извиняться. – Рассел придвигается ближе. – Я не шутил, когда сказал, что хочу разобраться во всем вместе с тобой, и по-прежнему хочу. Возможно, у нас не сразу получится, но я буду все равно пытаться.

Если бы я еще не была влюблена в Рассела, этой откровенностью он уж точно завоевал бы мое сердце.

– Теперь я это понимаю. Спасибо, что дал мне время и готов принять меня обратно.

В его глазах читаются тепло, доброта и море других замечательных чувств. Смешно – как я могла сомневаться, люблю его или нет? Ведь я влюбилась в него уже давно!

– Можно я тебя обниму? – дрогнувшим голосом спрашивает Рассел. – Иначе сейчас лопну.

Эмоции, которые я так долго сдерживала, прорываются наружу слезами.

– Конечно! Обними меня, пожалуйста!

И я первая обхватываю его за шею, вдыхаю его древесно-цитрусовый аромат, привстаю на цыпочки и целую в ухо. Рассел твердо стоит на ногах и крепко держит меня за талию, потому что он надежный, как скала, и верит в наше будущее.

– Мне так нравится, что с тобой не надо притворяться!.. С другими я все еще не могу полностью раскрыться, хоть и работаю над этим, а с тобой была естественной с самого начала. Ты видел меня всякую, и это ужасно страшно, однако того стоит!

Рассел целует меня в лоб и снимает слезу с ресниц.

– Я так долго думала, что меня невозможно любить… – говорю я шепотом, потому что сама только сейчас это осознала. – Думала, ты не захочешь меня, если я не всегда буду идеальной версией Ари Абрамс. Думала, не пожелаешь иметь дело с такой сложной девушкой, которая не всегда счастлива.

Рассела это признание не отпугивает.

– Ари! – произносит он, и его голос отзывается вибрацией у меня в груди. – Я сам-то до сих пор не понял, как ты могла захотеть меня!

– Потому что ты лучший! – отвечаю я, и у него загораются глаза.

– Мне совершенно серьезно нравятся все твои версии. – Рассел кладет указательный палец мне на нижнюю губу. – Я люблю тебя любую.

Потом он целует меня, запускает руки мне в волосы, и я хочу прижать его еще ближе, каждым своим прикосновением дать ему понять, что я чувствую. Когда он меня отпускает, дар речи возвращается, и я признаюсь:

– Я тоже тебя люблю.

Рассел снова прижимает меня к своей груди. Я смеюсь:

– Так по тебе соскучилась, что аж бесит!

– Спасибо!

– За то, что я по тебе скучала? Да пожалуйста!

Он со смехом пихает меня локтем, целует в лоб и шепчет:

– За то, что доверилась.

Эпилог. ПРОГНОЗ: идеальный летний день, ни облачка на горизонте

– Как я выгляжу? – спрашивает Торренс, выходя из гардеробной. – Только не ври!

Я ходила вместе с ней покупать платье и была рядом, когда визажистка делала ей макияж, однако все равно оказалась не подготовлена к тому, чтобы увидеть Торренс Ливни во всем великолепии в день второй свадьбы. Она сногсшибательна!

– Как всемогущая богиня солнца! – отвечаю я.

Кремовое платье длиной в пол отделано золотым кружевом у ворота и по подолу юбки. Вместо фаты в волосы вплетены подсолнухи. Традиционную вишневую помаду Торренс заменила мерцающей нюдовой, макияж – в пастельных тонах. Когда она поворачивается, на шее поблескивает подвеска в виде солнца, которую я сделала в прошлом месяце.

На мне сегодня золотистое платье до колена с одной лямкой, и к нему приколота брошка в пару к подвеске Торренс, потому что я – подружка невесты. Ничего красивее в жизни еще не носила.

Торренс и Сет вместе уже почти полтора года. Мы провели немало свиданий на четверых, и все они прошли мирно, не