– Алла Потемкина говорит, что этот Сергей вез ее какраз в сторону клуба.

– Район большой, к тому же ничто не мешало парнюпоехать в другом направлении, когда деваха была в отключке. Но клуб надопроверить.

– А если спугнем гада? У нас против него ничего нет.

– А мы на него налоговую натравим, – воодушевилсяАртем. – И под шумок все подвалы прочешем.

Подвалы прочесали, но ничего интересного там не нашли.Хозяин задумал перестроить его под еще один бильярдный зал, все перегородкисломаны, на полу горы мусора, которые не успели вывезти. Я попыталасьобнаружить следы туалета или душевой, но даже это было затруднительно. Правда,удалось узнать, что неделю назад во дворе клуба побывала грузовая машина.Хозяин объяснил, что часть мусора успели вывезти, подвал, по его словам, былзахламлен. Я не поленилась и выяснила, как много народу играет здесь в бильярд.Вообще-то не мало, но особой необходимости в еще одном зале как будто нетВпрочем, хозяину виднее. В любом случае, если в подвале и было что-то,компрометирующее Дубникова, он успел от всего избавиться. Вся надежда была нато, что Вешняков отыщет Сашу с Валерой. Хотя и это вызывало сомнения. Люди,стоящие за спиной Кондаревского, умеют действовать оперативно, и парни скореевсего мертвы. Поиски спутника Александрова пока результатов не дали. Я решилавстретиться с матерью погибшего, возможно, ей что-то известно о друзьях сына.

Время я выбрала не совсем подходящее, женщина скорее всегона работе, но меня переполняла жажда деятельности Дверь мне открыла высокаятемноволосая женщина лет сорока, в бежевом костюме, с прической ибезукоризненным маникюром, я сразу же подумала, что и мне не худо бы занятьсясобой.

– Что вам? – строго спросила она.

– Я бы хотела поговорить с Александровой ПолинойЮрьевной.

– Я Александрова, – нахмурилась женщина,приглядываясь ко мне. Я извлекла удостоверение и протянула ей. Взяв его в руки,она внимательно все прочитала, пожала плечами и наконец предложила:

– Проходите.

Квартира была трехкомнатная и ничем особенно не отличаласьот десятков других квартир, которые я успела повидать. В гостиной стенка,мягкая мебель, журнальный столик, над ним две репродукции Айвазовского втемно-коричневых рамках, на полу ковер.

– Присаживайтесь, – кивнула Полина Юрьевна наближайшее кресло. Я села, хозяйка осталась стоять, сложив руки на груди. –Вы по поводу Ромы? – все-таки спросила она.

– Да. Хотела бы задать вам несколько вопросов.

– Зачем? – Женщина смотрела сурово и неприязненно.

– В общем-то это моя работа. Вопросы задавать.

– Я не об этом. Зачем все это? Для чего? Ромупохоронили. И никто даже не потрудился... – Она резко вышла из комнаты,хлопнув дверью. Наверное, в такой ситуации человек более чуткой души поднялсябы и ушел. Но я, вздохнув, продолжила сидеть в кресле. Где-то минут черезпятнадцать Полина Юрьевна появилась в комнате, на ее лице душевные переживанияникак не отразились. Она села в кресло и спросила:

– Что вам от меня надо?

– Полина Юрьевна, – начала я, – так ужполучилось, что мы с вашим сыном встречались. Незадолго до его гибели.

– Он что, в милицию попал? – нахмуриласьона. – Рома мне ничего не рассказывал.

– Почему он ушел из дома? – задала я встречныйвопрос. Она отвернулась и принялась разглядывать ковер.

– Это я виновата. В бедах детей всегда виноватыродители. Я развелась с мужем, естественно, надо было думать, на что жить сребенком. Я очень много работала, дома бывала практически только ночью. Мнеказалось, Рома все понимает, ведь я же в первую очередь старалась для него.Но... детей без присмотра оставлять нельзя. Конечно, он... он был предоставленсамому себе, и эта свобода оказалась для него губительной. Начались проблемы,прогулы, долги... Из колледжа его отчислили, а чего мне стоило пристроите еготуда. Я пыталась с ним поговорить, он обещал исправиться.

Глупость, конечно, но я ему верила. Потом пошли друзья,какие-то сумасшедшие девицы, выпивка. Обычная история, одним словом.

– Вы поссорились, и он ушел из дома?

– Из дома он ушел, потому что боялся, что его заберут вармию. Уговаривал меня, как он выражался, отмазать его от армии. Но я-товидела, что оставаться здесь ему нельзя, армия – это единственный шанс, там быиз него человека сделали. Я так ему и сказала. Он на меня накричал, сказал, чтоя никудышная мать, и ушел из дома.

– Но вы виделись?

– Иногда он приходил. Редко. В основном за деньгами.Много дать я ему не могла. Не знаю, на что он жил...

– А где жил, тоже не знали?

– Он говорил, у друзей.

– С кем-нибудь из них вы были знакомы?

– У меня совсем не было времени. Я виновата, и ничегоуже не поправить. У меня теперь никого нет, никого, только эта чертова работа.Ни мужа, ни сына... любовника и то нет. Но, если бы я осталась на своей прежнейработе, мы бы пухли с голоду. Вот и думай, что лучше.

– Наркотиками Рома давно увлекался?

– Чушь, – нахмурилась она. – Мой сын не былнаркоманом, – Но ведь...

– Я знаю, – перебила она резко, – но мой сынне был наркоманом. Кем угодно, но только не наркоманом. Он всегда занималсяспортом, у него было резко отрицательное отношение к наркотикам. Я говорила обэтом в милиции, но меня не стали слушать.

– У него ведь был разряд по боксу?

– Первый юношеский. Его тренер говорил, что онталантливый мальчик, и если бы не дурная компания... но иногда талант не впрок.Когда Рома еще жил дома, он как-то за пять месяцев умудрился семь раз оказатьсяв милиции. Каждый раз за драку. Ясно было, что добром это не кончится. Поймите,я его от тюрьмы спасала, когда в армию хотела отправить, а он ничего не понял,решил, что от него хочу избавиться. – Она закрыла лицо руками и замерлатак. Я не знала, что делать, встать и уйти или подождать, когда женщине станетлегче.

Она вскинула голову, взглянула на часы. – Извините, мнечерез десять минут нужно быть на работе.