Все потихоньку расходились по домам. Со всеми другими пошел и Квинт Клавдий.

Простой народ, расходящийся с похорон, толковал о предстоящем публичном пире, который завтра дают сенаторы в честь богов по случаю совершенных похорон.

Консульские выборы в Риме во II в. до Р.X

К. Успенский

Валом валит народ на Марсово поле. Обыкновенно на этой широкой загородной равнине на берегу Тибра римские подростки упражнялись в борьбе, верховой езде, игре в мяч – и, набегавшись, навозившись, усталые и вспотевшие, прямо с разбега бросались в мутный Тибр, вызывая крики одобрения любопытных зрителей, стоявших по краям зеленого луга. Но на этот раз, в предрассветных сумерках июльского дня, в необычайном стечении на лугу серьезных и молчаливых граждан чувствуется торжественность. Собираются для важного дела, для избрания на будущий год высших начальников – двух консулов, издавна сменявшихся ежегодно.

До выборов

В старину, когда Рим был только городской общиной, это были общие сходы граждан, призванных на военную службу. Разместившись на Марсовом лугу по своим военным сотням – центуриям, они и избирали себе командиров и вождей на предстоявший год.

К концу II века до P.X. многое успело измениться. Прежде всего само Римское государство превратилось в огромную «империю»: город Рим стоял во главе объединявшихся им стран, окружающих Средиземное море. Изменилась и сама власть консулов. Прежде это были опытные в военном и морском деле, любимые за свою смелость и отвагу предводители и капитаны; теперь, во II веке, это уже крупные предприниматели, организаторы больших экспедиций, далеких и суливших небывалые выгоды. и, конечно, такие консулы – все представители самых видных фамилий, тех, которые особенно преуспели, разбогатели от завоеваний. Они выделяются уже из массы граждан, они на виду у всех. Они распоряжаются всем в Риме, они управляют и провинциями.

Очень трудно, почти невозможно стало простому гражданину, какими бы природными дарованиями он ни обладал, добиться высокой должности консула. Между самыми знатными и богатыми семьями шла постоянная борьба из-за обладания консульскими местами. Несмотря на то что консульство давалось всего на один год, оно соблазняло и почетом, и еще более – возможностью головокружительно быстрого обогащения. Только консул мог затеять и организовать такое грандиозное предприятие, как заманчивый поход в далекие, богатые страны. Добиться консульства было заветной мечтой каждого римского большого «барина». Для этого года счастья жили, старались и работали всю предшествующую жизнь.

Сразу сделаться консулом было нельзя: нужно было отслужить предварительно в целом ряде низших должностей, пройти их в определенном порядке, и еще соблюдая между ними известные промежутки. И только тот, кто безукоризненно отбыл, тоже по выборам, должности квестора, эдила и претора, мог выставить, наконец, свою кандидатуру в консулы. Но только выставить ее, т. е. заявить о своем желании быть избранным, и появиться в день народных выборов на Марсовом поле в особой, выбеленной одежде, отличавшей кандидатов[39], во II веке уже было мало, чтобы рассчитывать на успех. Если соискателей консульских мест ежегодно выступало и не очень помногу, то во всяком случае между ними разгоралось жестокое соперничество. И стремившиеся к завидной должности богатые и влиятельные люди прибегали к всевозможным средствам, чтобы победить на выборах своих соперников. Они задолго и исподволь старались привлечь на свою сторону тех простых граждан-избирателей, от голосов которых и зависел их успех. Каких только с течением времени ни изобрели уловок, каких хитрых приемов ни придумали кандидаты с целью расположить к себе граждан, стать ко дню выборов знаменитыми и популярными в Риме.

Первые шаги кандидату давались довольно легко; особенно, если он принадлежал к самому высшему кругу общества. Эти обладатели почти невероятных богатств, добытых из завоеванных стран, держались в Риме настоящими владетельными особами. Около них проживало, к ним жалось много людей, зависимых от них, обязанных им и нуждавшихся в них. Все это были свободные и полноправные граждане, вовсе не бедные и не загнанные неудачами: они искали выгод и покровительства сильных людей и были верными и надежными клиентами своих «патронов». Они, конечно, поддержат своего «благодетеля» и на выборах. Римский аристократ должен был стараться приобретать себе побольше таких «приятелей», «доверенных», «приближенных» – не только для блеска, а и для выгоды. Но составлять такую «свиту» надо было с большим разбором, потому что попадались люди разные. Даже и за принятыми друзьями и клиентами приходилось следить с неослабной внимательностью: кто услужливее и преданнее, кто равнодушнее и требовательнее. И всем нужно было угодить, когда они становились нужными, всех ублаготворить, чтобы быть спокойным насчет их верности.

Но таких «приверженцев» было все-таки мало: они тонули, как капля в море, во всей массе граждан-избирателей. Кандидату необходимо было стараться расширять круги сторонников и преданных лиц, искать их, притягивать к себе повсюду, где только возможно. Хорошо, конечно, сблизиться и подружиться с людьми видными и влиятельными: такая поддержка со стороны «известностей» делала кандидатуру блестящей. Но не следовало гнушаться и простонародьем: и здесь могли оказаться люди, пользовавшиеся в своих кругах большим влиянием. Они могли собрать и принести на выборы голоса с целой улицы, целого квартала. В своих товариществах, сообществах, землячествах это руководители; они задают там тон, и к их словам прислушивается большинство. И кандидат должен был спешить завязывать такие знакомства, чтобы перебить их у своих соперников: он заискивал, привлекал разными обещаниями, приобретал связи не только в Риме, но и по всей Италии, в муниципиях, в колониях, наделенных правами гражданства.

Задолго еще до выборов лица, желавшие быть избранными, начинали появляться всюду, где было многолюдно, чтобы их заметили и запомнили. В известные дни, когда бывали собрания граждан на Марсовом лугу, кандидаты неизменно оказывались среди толпы. Они пробирались между рядами народа и усиленно пожимали руки всем по очереди, не пропуская никого, сохраняя на лице приятную, любезную улыбку и сопровождая рукопожатие каким-нибудь приветствием или ласковой шуткой. Беда, если шутка покажется обидной: одним неосторожным словом можно было испортить все дело. Один из очень видных аристократов, из знаменитой фамилии Сципионов, провалился на выборах только потому, что, пожимая мозолистую руку какому-то крестьянину, спросил его, не пробует ли он иногда ходить на всех четырех ногах. Но этого мало: пожимая руки, кандидат обязан был назвать по имени каждого, к кому он обращался. Сам он, разумеется, не мог знать, кого как зовут, и для справок водил с собой особого «всезнайку»-раба; это был ходячий, живой адрес-календарь. Такой «называльщик» все время нашептывал своему великолепному господину необходимые сведения о каждом встречном: «Вот идет такой-то;