- Не сына? - удивилась Бланка.

- Нет, дочь, - засмеялась Сабина. - А почему вы спросили?

- Не знаю. Решила, что вашему сыну было бы веселее в компании братика или сестрички.

- В замке полно детей наших слуг, и с кем поиграть, всегда найдется. А в Париже Робера ждет его закадычный друг - принц Шарль.

Неожиданно Бланка сникла. После смерти двух сыновей с ней такое случалось, если разговор заходил о детях. Прошлой осенью, вернувшись в Париж, Сабина едва узнала почерневшую от горя Бланку и на пределе возможностей отводила ее от опасного рубежа отчаяния. Как могла, подбадривала королевских детей, в чьих комнатах поселилась противоестественная горькая тишина. Очень помог Сабине маленький Робер, в силу возраста еще не осознававший ужасную глубину слов «смерть» и «никогда». Его забавные шалости не могли не вызвать улыбки на лицах подростков, и постепенно королевская детская наполнилась привычным оживленным гомоном.

Вид сникшей королевы заставил Сабину спешно перейти к рассказу о причинах, по которым Габриэль отправился в Авранш.

- Опасно оставлять там Родриго, - тревожно отозвалась королева, выслушав виконтессу.

- Очень! Мы даже поспорили с мужем, однако не увидели другого выхода.

- Я поговорю с камерарием Бартелеми. У него должны быть на примете толковые управляющие. Постараемся вам помочь! Идем в донжон? Нехорошо заставлять моего крестника долго ждать, мужчины этого не любят.

- Сначала ответьте на один вопрос…

- Зачем я рассказала кардиналу о Клеменс? - догадалась королева и неожиданно, понизив голос, призналась: - Я подозреваю Романо в связи с Матильдой.

- В любовной? Кардинала с графиней? - Сабина ожидала чего угодно, но не этого.

- Я давно об этом догадываюсь. Признаков, указывающих на их связь, накопилось множество. Матильда вдруг страстно полюбила Париж, о ненависти к которому раньше кричала повсюду. Она живет у нас дольше, чем в своих владениях. Поначалу я ожидала с ее стороны каких-то каверз, но все на редкость спокойно. О ее близком присутствии я узнаю лишь от своих агентов или людей парижского прево.

- А как же ее помощь в неудавшейся женитьбе Тибо на Иоланде?

- Наверняка Пьер потребовал от графини ответной услуги за замок Фужер.

- Фужер? - удивилась Сабина, но вдруг вспомнила: - Как же, как же! Та ваша загадочная осведомленность!

- Да, именно с того момента, когда Романо с уверенностью заявил мне, что герцог Бретонский сдаст замок Фужер без боя, а после Пьер согласился обсудить перемирие с королем, я и заподозрила кардинала в адюльтере с графиней де Даммартен.

- Если Романо действует вам во благо, зачем разрушать их связь? Ведь явив ему изуверский облик Матильды, вы хотите, чтобы он отшатнулся от нее?

- Да, хочу. Потому что папский легат во Франции должен быть безупречным каноником. Сказать Романо напрямую я не могу, у меня нет доказательств: любовники слишком осторожны. Но и закрывать глаза на их связь я тоже не могу. Если вид Клеменс действительно потряс кардинала, то он отвергнет свою любовницу.

- Но Романо расскажет Матильде об изувеченной ею девушке, и та постарается выместить на ней гнев за свое поражение, - в голосе Сабины прозвучало обвинение. - Клеменс может пострадать!

- Вероятно. Я о ней не подумала, - честно призналась Бланка, но было заметно, что она не усомнилась в правильности своего поступка.

Сабина никогда не считала королеву религиозной фанатичкой, но в вопросах чистоты веры Бланка зачастую проявляла нетерпимость. Доказательством тому служил подписанный недавно указ о введении на территории Франции судов Святой инквизиции[80]. Первые церковные трибуналы уже заработали в Тулузе, Каркассоне и прочих городах Лангедока, «очищая» Юг от последних катаров.

Сабина подавила горький вздох: даже на Солнце есть пятна[81].

Брен. Март 1234 года

Робера де Дрё хоронили в Брене[82]. Совсем скоро он навеки упокоится в родовом склепе аббатства Сен-Ив, а пока что гроб с его телом стоял у подножия алтаря монастырской церкви, под сводами которой замирали траурные звуки заупокойной мессы. Вокруг толпились представители почти всех влиятельных домов французской аристократии. Робера очень любили женщины и уважали мужчины, потому на похороны прибыла тьма людей - не протолкнуться.

А он его убил! Ужасное стечение обстоятельств, но именно он - родной брат - в конечном счете был его убийцей!

Почерневший от горя Пьер вжался в колонну позади вздрагивающих от рыданий спин. Он не смел подойти к гробу не из-за боязни людского осуждения. Нет! Ему всегда было наплевать на то, что говорят о нем другие, потому он и Моклерк[83]. Ему не давала покоя совесть.

Робер - единственный на свете человек, которого он всю жизнь любил и уважал. Уважал даже больше, чем отца. В бою не задумываясь прикрыл бы брата грудью и, если бы при этом погиб, считал бы такую смерть самой достойной. Но вместо этого сам убил Робера.

Голова раскалывалась от нелепости произошедшего.

Зимой Пьер случайно обнаружил переписку своей дочери с каким-то повесой. Герцог зашел к ней в комнату уточнить детали ближайшей поездки в Нант, но Иоланда куда-то отлучилась, а на столе лежал соблазнительно развернутый свиток. Глаза Пьера сами заскользили по шокирующим строкам, а через мгновение отец, потрясенный распутством дочери, уже взломал шкатулку с остальными письмами. Вошедшая Иоланда сразу же все поняла и от испуга замерла у стола. Пьер плохо помнил, как тогда орал на дочь, даже влепил ей пощечину. Заливаясь слезами, девушка упорно сопротивлялась допросу, но в конце концов все же не выдержала отцовского гнева и рассказала, как еще в монастыре Вал-Секрет влюбилась в Родриго. Не внимая истошным крикам Иоланды, Пьер тут же вызвал надежную неболтливую повитуху.

Та осмотрела девушку и доложила господину, что его дочь по-прежнему девственница. От облегчения Пьер рухнул в кресло и осушил полкувшина вина. Повезло этому наглецу и его господам, иначе он стер бы Авранш с лица земли! И вельможи признали бы его правоту.

Пьер несколько лет разыскивал тех, кто сорвал тщательно спланированную им помолвку Иоланды с Тибо Шампанским, а тут за несколько дней все выяснилось само собой. Через пару дней после разоблачения романтичной тайны его дочери в Ренн прибыла разъяренная графиня де Даммартен. Она рассказала, что человек со шрамами, привезший Иоланде письмо от Тибо, тоже, как и Родриго, слуга, точнее служанка Сабины. Значит, планы Пьера вновь спутала верная наперсница Бланки - виконтесса д'Авранш. Очевидно, девица со шрамами сыграла какую-то зловещую роль в любовных делах Матильды и та изрыгала пламя мстительного негодования. Расставание с каким мужчиной довело ее до столь болезненного отчаяния, Пьер не знал и не хотел докапываться. У него своих проблем выше головы. Главное, их пути с графиней вновь пересеклись, и вскоре они разработали план похищения сына супругов д'Авранш. Пьер счел такую месть справедливой: Сабина своим вмешательством оскорбила его дочь, а значит, и наказание получит через своего единственного сына. Что делать с ребенком дальше, Моклерк не обдумывал заранее, может, обменял бы его у Бланки на одну из крепостей, отданную по условиям последнего перемирия. Это было не важно. Главное, Пьер хотел заставить страдать Сабину и Габриэля, как сам страдал после унизительного расторжения помолвки Иоланды.