его мысли пытались прорвать пространство, пересечь световые годы, чтобы сказать эти слова не капитану злосчастной станции, а тому, кому он должен был их сказать.

— Полагаю, подобные проблемы существуют не только у вас, — чуть-чуть улыбнулся Синклер.

— Догадываюсь, что я не один такой в галактике, — буркнул Лейт, жалея, что вообще поднял эту тему.

— Я имею в виду конкретного человека. — Лейт посмотрел на Синклера по-другому. Неужели, старый вояка…

— О?.. А разве у вас…

— Не у меня, мистер Дорфф. У человека, который прислал вам вчера два сообщения.

Лейт поджал губы и хмыкнул. От подобной проницательности ему стало не по себе. Пространство, разделяющее их с Нейлой и было свернувшееся, вернуло себе статус-кво.

— Дилемма дикобраза. Вместе — колко, порознь — зябко. Дикобразы не могут прижиматься друг к другу, чтобы согреться. Проблема одиночек. Проблема многих людей, — продолжал Синклер.

— Мы ни разу не говорили по душам за все три года…

— А хотели ли?

— Раньше думал, что нет. Мне было на всё плевать. Она делала свою работу, я делал свою. Мы были друг другу полезны. Я не думал даже, что мне будет так обидно потерять её.

Капитан долго молчал, и Дорфф счёл это своего рода сигналом к тому, что минута слабости и откровений кончилась. Он прервал молчание первым:

— Значит, «Святая Вальпургия», да? У вас уже есть план?

— У меня есть мистер Гарибальди, — снова усмехнулся Синклер. ему хватило такта принять резкую смену темы как должное.

— Вы думаете, он справится в одиночку?

— Ну что вы! Я хочу задействовать наших новых друзей. Они осведомлены о вирусе и подготовлены, по крайней мере, некоторые из них, по вашим же словам. Ну и конечно, вас тоже.

— Можете на меня рассчитывать, капитан.

— Я знаю. Это меня и настораживает, мистер Дорфф.

— Что вы имеете в виду? — Лейт напрягся. Он догадывался, что Синклер не сможет до конца доверять ему, но что именно смутило командира станции, Дорфф не понимал.

— Видите ли, Лейт… Не думаю, что это мне только кажется. Вы так сосредоточены на вашем ближайшем будущем, что совершенно забыли о более долгосрочных перспективах.

В этот момент бывший агент Бюро, вставший на путь защитника справедливости, буквально физически ощутил, как всё его нутро пронзила холодная бесконечно длинная и тонкая спица. Пронзила и вытряхнула на поверхность те тайны подсознания, которые Лейт прятал сам от себя. Прежде чем ответить, он долго подбирал слова:

— Видите ли, капитан. Есть ненулевая вероятность, что моё дальнейшее будущее измеряется не годами или десятилетиями, а сутками. Я не думаю о том, что будет через несколько дней, я думаю о том, что будет через двадцать восемь часов. Не в моём положении мечтать о триумфальном возвращении на Землю… Это будущее для меня уже потеряло смысл.

— В чём-то вы конечно правы. Но эта вероятность преследует каждого из нас от рождения до смерти. И вы сейчас рискуете немногим больше обычных людей.

— Если бы у меня была семья в Сан-Диего или даже на Марсе, я бы думал иначе. Но всё, что я делаю сейчас, это мой единственно возможный вклад в будущее моей родины. Моё будущее — это «Святая Вальпургия».

— Да вы себя как будто заранее похоронили…

— По крайней мере, для Земного Альянса.

— Попробуйте хоть на секунду перестать думать о Земном Альянсе и подумать о себе.

— Капитан, — хмыкнул Лейт, — я столько раз умирал… Столько личностей… И практически все мертвы.

— Вы столько раз умирали, что так и не научились жить.

— Потому что моя работа заключалась в том, чтобы выполнить задачу — одну или несколько — и умереть.

— Но обстоятельства сложились так, что это больше не ваша работа. Вам нужно научиться жить.

— А как это?

— Каждый узнаёт сам.

— А вы когда-нибудь учились жить?

— Да.

— И как?

— Как видите, — Синклер развёл руками, но тут же стал серьёзнее. — Однако, поверьте моему опыту пилота и командира: люди с такими мыслями, как у вас сейчас, гибли гораздо чаще, чем те, кто думали о будущем.

— Просто они принимали смерть заранее. Были готовы к ней.

— Они звали её. Это другое.

— Я не собираюсь её звать. Да, я хочу для себя будущего, но оно для меня настолько в тумане, что…

— У вас есть ещё, — капитан допил свой кофе и посмотрел на часы, — несколько минут, чтобы подумать о будущем.

— Простите?

— Я помню вашу просьбу и хотел бы, чтобы вы кое с кем побеседовали.

— А можно поподробнее?

— Время, мистер Дорфф, — Синклер торопливо засобирался, как будто они действительно куда-то опаздывали.

— Можете рассказать по пути!

— Лучше не стоит.

— Тогда мне придётся терзаться в догадках.

— Отлично! Чем более спонтанными и искренними будут ответы на вопросы в этой беседе, тем лучше.

— В беседе с кем? — Лейт терпеть не мог сюрпризы и неопределённости, а Синклер, загадочно улыбаясь, кажется, наслаждался его реакцией.

— С тем, кто в состоянии дать вам защиту и поддержку.

— Кто это?

— Узнаете. Идём, — капитан направился в сторону лифтов.

ГЛАВА 11

Смысл смерти найти очень легко. Всегда найдётся то, ради чего стоит умереть. А вот ради чего жить…

«Я родился слишком поздно, чтобы жить в мирное время. Или слишком рано».

— Капитан, всё же… Куда мы идём? — Синклер молчал всю дорогу, и Лейт не терзал его расспросами. Но когда они миновали несколько уровней на лифте, пересекли два коридора и оказались в инопланетном секторе, бывший агент не выдержал.

— К тому, кто, как я надеюсь, сможет предоставить вам возможность жить дальше, не опасаясь старых долгов.

— Вы говорите о ком-то из инопланетян?

— О, да! И я бы попросил вас проявить уважение. Не хотелось бы, чтобы вы стали причиной дипломатического скандала.

— Я умудрился ею не стать, даже встретившись с послом Моллари. Я надеюсь, вы не его имеете в виду?

— Нет, ну что вы!

— Вы меня успокоили… — Лейт вложил в эти слова достаточно сарказма, чтобы даже острая на язык Нейла им гордилась. А затем, глянув на форму Синклера, всё же спросил. — Капитан, а ради чего живёте вы? — Вы-то как раз часть Земного Альянса.

— Вот странно… — Тот остановился и задумчиво нахмурился, сунув руки в карманы. — Я всегда знал ответ, но никогда не пробовал облечь его в слова. И сейчас вы меня спросили, и…

— Поставил в тупик?

— В некотором роде. Скорее, дали мне понять, что не всегда можно озвучить то, что чувствуешь сердцем. Поймёте ли вы меня правильно, если я вам скажу, что живу ради торжества жизни во Вселенной?

— Мир во