— Ну что вы, я не настолько наивен. Но я хочу, чтобы жизнь продолжалась, распространялась по вселенной, пока не заполнит её, а потом вышла за её пределы… понимаете меня?

— Да. Это ещё более масштабное желание, чем мир во всём мире.

— Возможно, тут сказывается некоторые религиозные наставления, полученные мной в молодости. — Увидев вопросительный взгляд Дорффа, Синклер развернул свой ответ. — Меня учили, что жизнь и разум священны. Бог любит всех, таких, какие мы есть. Мы непослушные дети, часто его огорчаем, но он дал нам свободу выбора, и это нисколько не умаляет его любви. Я не то чтобы особо религиозный человек, но эти, если угодно, заповеди, помогли мне стать тем, кто я есть.

«Осталось лишь узнать, кто ты есть, капитан Джеффри Синклер…»

— Вам доводилось прощать? Не проступки нашкодившего ребёнка, а нечто по-настоящему серьёзное: геноцид, войну?

— Мне случалось не обвинять.

— Вина либо есть, либо её нет.

— Не всегда. Правота или неправота людей существует лишь в ваших глазах. В своих глазах они правы. Можно соглашаться или не соглашаться. Можно действовать в тех или иных чьих-то интересах, но при этом не называть их виноватыми.

— Такое ощущение, что вы говорите, будто вина — это клеймо.

— Именно так. Но это клеймо в ваших глазах. Обвинив кого-то, вы начинаете смотреть на него сквозь призму вины.

— Разве вы никого и никогда не обвиняли?

— Бросьте, мистер Дорфф. Я же всего лишь человек.

— И до сих пор смотрите на них сквозь призму? Даже если простили и давно рассчитались с обидой?

— Пожалуй, да, — Синклер вздохнул, признавая собственное несовершенство. — Я попробую сказать чуть иначе. Люди совершают хорошие поступки и плохие. Добрые и злые. Но одни и те же люди совершают и добрые поступки, и злые. И если вы увидели человека через призму зла, вы можете не заметить то доброе, что он совершил. Я сужу поступки, а не людей.

— Если бы вы меня судили как человека, мы бы сейчас не разговаривали, да? — Лейт знал ответ на этот вопрос и не хотел услышать его вслух, поэтому втайне надеялся, что Синклер не станет ничего говорить. Капитан оправдал его надежды.

— Оставим сослагательное наклонение… Опоздать будет некрасиво. — Он свернул разговор и пошёл дальше по коридору.

* * *

Когда они наконец остановились перед одной из дверей сектора, Лейт уже перестал перебирать в уме все известные ему имена инопланетных гостей Вавилона-5. Синклер, не дав ему времени подготовиться, позвонил в дверь, и та открылась через пару секунд.

На пороге стояла посол Деленн.

Минбар.

— Доброго дня, госпожа посол. Вот человек, о котором я говорил, — Синклер поклонился. От удивления Лейт на несколько мгновений позабыл о правилах хорошего тона и переводил взгляд с одного на другую. Заметив, что минбарка с вежливой улыбкой смотрит на него, он собрался и тоже ей кивнул. Хозяйка резиденции отступила внутрь и пригласила их зайти на — с юридической точки зрения — территорию Минбарской Республики. Просторное помещение создавало ощущение, что не его обитатели и гости находятся в бесконечном космическом пространстве, а сам космос находится здесь, во всём его необузданном величии. Мягкий свет преображал типовые вавилонские апартаменты, и даже привычные предметы обстановки казались чем-то неземным. Падая на стены и пол, отражаясь от стеклянных инкрустаций, геометрическими фигурами украшающих стены, лучи света рассыпались в радугу и создавали в комнате ещё одно измерение.

Сама Деленн оказалась женщиной невысокого роста, с абсолютно лишённой волос головой и аккуратным гребнем на затылке, свойственным всем представителям её народа. Любовь к холодным тонам нашла отражение не только в интерьере посольства, но и в одежде минбарки. Ткань костюма, отдаленно напоминающего земное кимоно, едва заметно переливалась в свете люминофоров.

— Госпожа посол, позвольте представить вам, это Лейт Дорфф. Лейт, посол Минбарской Республики на Вавилоне-5, Деленн. — Чинно и сдержанно проговорил Синклер, когда дверь за гостями закрылась.

— Я… Наслышан о вас… Очень приятно… — почему-то смущаясь ответил Лейт. Он мучительно старался припомнить, как его приветствовал минбарец-телепат, и повторил этот жест.

Деленн, глядя на это, улыбнулась и уважительно кивнула, приглашая присаживаться. Сама она подала мужчинам пример и села на диван первой, сложив руки на коленях. Лейт, устроился в кресле напротив, а Синклер покачал головой:

— Я полагаю, что вы захотите поговорить наедине, поэтому, с вашего позволения, я вас покину. — Деленн, по-прежнему пребывая в молчании, кивнула ему, и капитан скрылся в коридоре, по ту сторону двери.

Лейт беспомощно проводил его взглядом и наконец посмотрел на уважаемого посла, сидящего перед ним. Взгляд Деленн проникал в душу, но при этом не вызывал дискомфорта. Она выдержала паузу, как будто поджидала, когда Лейт вернётся мыслями к ней, и наконец нарушила молчание:

— Капитан сказал, что вы нуждаетесь в помощи.

— Да, пожалуй, можно так сказать.

— Он сказал, что вы, желая поступить по совести, пошли против воли вышестоящих.

— Он очень точно описал мою… э-э-э… проблему.

— Хорошо. В таком случае, давайте начнём сначала. Какой помощи вы ищите?

Лейт растерялся и поджал губы.

— К сожалению, на этот вопрос я сам не могу до конца ответить… Что вам ещё сказал капитан обо мне?

— Я скажу, позже. Но до этого мне бы хотелось услышать то, что мне можете сказать вы. Попробуйте ещё раз — какая помощь вам нужна?

— Сначала я думал, что мне нужна защита, потом — что мне нужно убежище. И, пожалуй, я только сейчас понял, что об этом я не должен просить кого бы то ни было. Я в состоянии защитить себя, но… У меня нет возможности быть собой. Я даже не представляю, кто я.

— В таком случае, давайте попробуем узнать это. Что вы можете о себе рассказать?

— Кому я буду рассказывать?

— Мне. Не лицу, наделённому властью, не тому, кто, возможно, будет решать вашу судьбу… Просто — мне, — Деленн действительно была наделена властью и дальнейшую судьбу Лейта Дорффа сейчас решала она. Абстрагироваться от многочисленных граней её личности было трудно.

— Вам — как послу инопланетной державы? Вам — как жрецу, если не ошибаюсь? — Она только покачала головой.

— Не ошибаетесь, но сейчас все это не имеет значения. Просто — мне. Как слушателю, который сидит напротив.

— Разные люди хотят услышать разное, но слышит он только, то, чего ждёт.

— Если вы посмотритесь в зеркало, и спросите у того, кого вы там увидите, кто я? Что вы услышите в ответ?

— Вот на этот вопрос у меня и нет ответа.

— Попробуйте хотя бы начать.

Он сдался и, собрав все свои жизни,