на благополучный исход. Но это оружие сделало ее будущее очевидным. Она умрет прямо сейчас, а за этим будет… Что? Вечная тьма? Вообще ничего? Зария о таком раньше не думала, потому что это было не важно. Однако сейчас понимание того, что она исчезнет, ее больше никогда не будет, обрело новую силу.

Слезы все-таки сорвались, по телу пробежали первые волны дрожи. Зария прекрасно знала, что это замечают все – и телохранители, и военные. В этом и суть, для этого построили сцену. Все должны были увидеть, какая участь ждет предательницу! Даже если предательницей она была с самого начала, но за это ей как раз платили… Мораль в этом мире каждый перекраивал под себя.

– Тебе страшно, – мягко улыбнулась Саанви. – Конечно, подлость всегда связана со страхом… Но мы ведь не какие-нибудь звери – мы не земляне! Мы понимаем, что ты еще очень молода, в таком возрасте легко позариться на награду и допустить ошибку. Поэтому мы предлагаем тебе помилование. Расскажи, как с тобой связались земляне. Укажи на их связного. Попроси прощения у всех, кого ты могла подставить, и поклянись в верности Марсу. Тогда мы подумаем о том, чтобы сохранить тебе жизнь!

Инстинкт самосохранения впился в эти слова с отчаянной силой. Он требовал рухнуть перед Саанви на колени, целовать подол ее платья, рыдать, умолять… Да, это будет унизительно. Но это будет жизнь!

Стремление ухватиться за последний шанс было сильным, однако недолгим. Разум все же не сдал окончательно позиции, и он с горечью признавал, что это предложение – ловушка. Во-первых, Саанви не пообещала сохранить Зарии жизнь, сенатор обставила все так, чтобы у нее был путь к отступлению. «Мы подумаем об этом» предполагает, что можно и отказать. Во-вторых, Броган обмолвился, что ее пример должен стать уроком для других.

Так что никто ее отпускать не собирается. От нее хотели просьб о пощаде лишь для того, чтобы подчеркнуть: предатели легко меняют сторону. Возможно, сейчас кто-то размышлял о том, права она была или нет. Но если она начнет вопить о верности Марсу, она потеряет всякое право на уважение, над ней лишь посмеются.

Да и потом, даже если бы это предложение было реальным… Так ли оно хорошо? Зария знала, что такое счастье. Она была счастлива в детстве со своими родителями. Она была счастлива во время обучения в академии. Она была счастлива, когда верила, что идет к высшей цели! Но когда цель заменили на деньги и только деньги… Она не понимала, почему у остальных получается быть счастливыми, а у нее – нет. Она и не надеялась понять.

Зария оказалась в тупике. Она не хотела умирать, но и жить как раньше тоже не хотела.

– Я никого не предавала, – сказала она, глядя только на других телохранителей, Саанви ее не интересовала. – Я давала клятву в академии. И я наконец вспомнила эту клятву!

Они могли бы спасти ее. Надежда была сомнительной, смешной даже, но – вдруг? Если бы все воины со специальными способностями объединили силы, они бы смогли если не уничтожить базу, то хотя бы удрать. Вместе!

Однако они этого делать не собирались. Слова о клятве были для них пустым пафосом, их устраивала новая жизнь. Может, они просто ни о чем не мечтали в прежней?.. В любом случае, слова Зарии их лишь смешили. Кейти одними губами произнесла: «Дура!»

Если кого и задел ее ответ, так это Саанви. Сенатор, видно, уже придумала долгую речь о двойном предательстве, и неожиданная верность Зарии не входила в ее планы. Она кивнула своим солдатам, и те приготовились стрелять.

– Настал момент для последнего слова, которое я тебе обещала, – заявила Саанви. – И больше ты успеешь сказать, только если попросишь о прощении. Так что же это будет?

Дрожь усиливалась, Зарию трясло, как в лихорадке. Особенно это было видно по рукам и ногам, такое не скроешь… Одни солдаты смеялись над ней, другие отворачивались. Те, что целились в нее, ни в чем не сомневались.

Вот и рухнул ее план быть сильной и гордой до конца. Умирать оказалось так страшно… Зария знала, что, если она заговорит, ее голос будет дрожать так же сильно, как тело, да и слезы его исказят, так что любые слова, выбранные ею, прозвучат жалко и ничтожно. И все же умирать в тишине, будто поддавшись истерике, показалось ей еще хуже.

Зария сжала кулаки, зажмурилась и из последних сил сказала миру последнюю правду о себе:

– Я солдат специального корпуса космического флота!

Выстрелы громыхнули одновременно. Саанви не могла простить ей такого позора, сенатор мгновенно дала отмашку своим людям. И…

Они не попали. Зария не сразу поняла это, она стояла перед ними с закрытыми глазами и ждала, когда смерть все завершит. Но не было боли – и ничего не исчезло. Она по-прежнему чувствовала свое тело, усталость, прохладу марсианского утра, она слышала растерянные голоса… Она была жива.

Зария наконец позволила себе открыть глаза и оглядеться по сторонам. Тогда она и поняла, что в нее просто не попали. С расстояния в пару шагов! Она решила даже, что это протест солдат, что они, впечатленные ее честностью, пожалели ее. Но потом она взглянула на расстрельную группу и легко распознала растерянность.

Они не собирались ее щадить. Они уверенно целились ей в грудь и голову. Они понятия не имели, почему заряды пролетели мимо.

– Что вы устроили? – нахмурилась Саанви. – Выполняйте приказ!

Солдаты попытались подчиниться, они выстрелили снова – и с тем же результатом. На этот раз Зария не закрывала глаза, она видела, как заряды пролетели в паре сантиметров от нее, не причинив ей вреда.

– Это возмутительно! Вы сами под расстрел пойдете за такое!

– Но, сенатор… – смутился один из солдат. – Мы же стреляем в нее… Я не знаю, почему мы не попадаем!

Саанви не желала слушать. Она кивнула своим телохранителям, и уж они медлить не стали. Они атаковали одновременно, совсем как во время вчерашней битвы. Электрокинетики выпустили в воздух молнии, телекинетики метнули в Зарию тяжелые серые камни. Не у дел осталась только Кейти, да и то потому, что не была способна на дальний бой.

И они тоже не попали.

Зария в жизни не видела ничего подобного. Любая атака, обращенная на нее, обходила девушку стороной. Это было намного сложнее, чем убить приговоренную – промазать с такой точностью! А главное, они не жалели ее, они просто не могли ее убить, никак не могли…

Шокированную тишину, зависшую над базой, нарушил знакомый голос. Но если раньше он звучал тихо и дружески, то теперь был пронизан ледяной силой того, кто привык отдавать приказы – и не терпит неповиновения.

– Достаточно. Думаю, уже очевидно, что ее мы убивать сегодня не будем.

Она не ожидала снова услышать Стефана… Она поверила, что его здесь нет! Да его и не было, он появился только сейчас, и выглядел он по меньшей мере странно.

На этот раз он был без бинтов, и Зария сумела его разглядеть. На его безупречной коже не было ни намека на шрамы, которые должны были оставить раны на его лице. Волосы он на этот раз не собирал, оставил распущенными, и от лица их сдвигал только непонятного вида металлический обруч. А главное, на Стефане была не одежда марсианского солдата, а форма специального корпуса!

Но – черная. Почему-то. Зария прекрасно знала, что черной формы не существует, и теперь не представляла, как это понимать.

А Стефан вдруг повернулся к ней и улыбнулся так очаровательно, будто ничего особенного на военной базе вообще не происходило.

– Легион, – сказал он. – Черную форму носит Легион. Отучилась бы в академии – знала бы, что это такое. Ничего, узнаешь сейчас.

Его не останавливали, потому что не понимали, кто он такой. Военные ничего не сделали бы без приказа Саанви. Сенатор растерянно смотрела на своих телохранителей. Они насторожились, но с места пока не двигались. Возможно, кто-то из них как раз знал, что такое Легион.

Стефан между тем поднялся на сцену. Минуя сенатора, он одним бесцеремонным пинком сбросил Саанви вниз. К ней тут же бросились военные, однако атаковать чужака они по-прежнему не смели. Стефан же остановился в центре сцены, и тут Зария просто не выдержала. Она сорвалась с места, спряталась за ним и, прижавшись к его спине, разрыдалась.

– Спасителем младенцев себя чувствую, – хмыкнул Стефан. – Мне не идет, ну да ладно, иногда можно.

– Кто ты такой? – властно