которому, казалось, прирос за это время, и медленно, непринужденной походкой, будто прожил в этих апартаментах полжизни, чувствуя себя хозяином, направился к выходу из кабинета.

— Ты куда собрался? — недоумевала Кхира, не сразу заметившая движение.

— Попрошу Ильба подать чай, — не понял он ее тона и не остановился. — У нас впереди еще вторая часть, которую ты не поведала. А с подобными отступлениями мы задержимся надолго.

— Это пожалуйста! Только Ильба там нет.

— Куда же он делся? — усмехнулся Ардал, будто не поверил.

— Ну, ты думаешь, я не обезопасила этот визит? — начала она загадкой, а потом быстро сообразила, что излишне уже увиливать — он устал от этого, надо напрямую. — Ответственный за твою безопасность — я! Ильб — краас, которого приставила к тебе также я, поскольку в нем уверена, как в самой себе. Так вот, я шла к тебе с целью сменить Ильба на посту, чтобы дать ему отдохнуть, а затем, дождавшись ночного караула, зайти к тебе, ничего не объясняя временным гвардейцам и сообщив лишь, чтобы не ждали моего выхода, потому что мне необходимо будет потом навестить капитана. А для этого мне не нужно петлять через ярусы корабля, а проще выйти через твои покои на палубу, — монотонно и быстро объяснила она, чтобы не осталось вопросов.

— Так и что теперь, чаю нельзя попросить? — искренне недоумевал Ардал, замерев на месте.

— Да проси, кто тебе не дает! — покосилась она на него. — Только на одного.

— Это еще почему? Мы только сорок минут общаемся! В чем проблема? Ты что, не можешь обсуждать со мной важные дела? Например, завтрашнее прибытие на совет? Излишне конспирируешься! — саркастически заявил он.

— Я просто не хочу. — Кхира не стала углубляться в дальнейший диалог.

Пока ее новоиспеченный соратник в этом сложном деле распоряжался насчет позднего чаепития, раскрыв дверь настежь, Кхира не теряла времени зря. Прекрасно зная обустройство всех пространств в каюте, она, ловко обогнув стол, извлекла из ящика бумагу и несколько плотных больших конвертов, прихватив ручку, ранее вызвавшую у Ардала интерес и так и брошенную без дела на столе.

— Ваше Превосходительство, с вашего позволения я расположусь в столовой, — промелькнула она в коридоре мимо него, ловко отчеканив дежурную фразу, чтобы у гвардейцев не возникло вопросов о ее самоуправстве.

Он даже ответить ничего не успел, как она уже разместилась за просторным обеденным столом, который на ближайшее время должен был стать рабочим пространством.

— Прошу прощения за косноязычие, но только так я могу объяснить, что это. Надеюсь, вы меня поняли, — услышала она последний отрывок из его беседы с гвардейцами, когда дверь уже закрывалась.

Кхира увлеклась и не могла остановиться в своем рабочем порыве, что-то спешно записывая на бумаге, попутно делая пометки для себя в черновике, периодически останавливаясь и с силой зажмуривая глаза: то ли думая, то ли вспоминая. Ардал, остановившись в проеме, прислонился к косяку левым плечом, перекрестив ноги и сложив ладони перед собой. Она и не заметила, где находилась его фигура, пока первый лист не был готов, ожидая отправления в конверт.

— Ты чего? — Кхира потянулась за конвертом, обратив наконец внимание на его усталое лицо, расплывшееся в легкой улыбке, и еле подвижные глаза, пристально наблюдавшие за ней.

— Да ничего… — не спешил он с ответом, проговорив басом на выдохе, отстраняясь от проема, и вяло подошел к столу с торца, упершись в него руками. — Много еще?

— Два письма. Не против, если я закончу? — искренне не хотела она утомлять его своими делами, которые могла бы сделать после их общения, у себя в каюте.

— Пиши, пиши… Я не спешу. — Он отошел от стола и сел в кресло у противоположной стены, чтобы не стоять над душой. Старался даже не смотреть в ее сторону, ведь сам знал, как это отвлекает, когда кто-то сверлит тебя взглядом во время работы.

Сверкающий в тусклом свете каютных ламп железный поднос уже давно стоял на журнальном столике у круглого окна, которое в ночное время не представляло какого-либо интереса, окутанное мглой по ту сторону стекла. Томимый ожиданием Ардал уже опустошал вторую чашку чая, с наслаждением смакуя его вприкуску с той самой сладостью, похожей на рахат-лукум, и пришедшейся ему по вкусу, которую впервые попробовал в одном из помещений Гавани.

Кхира дописала последнее письмо и с тяжестью опустила лицо в ладони, совершая круговые движения пальцами у висков, приводя себя в чувство, продолжая движение вглубь волос, опуская голову все ниже, морща уголки глаз. Ее и без того объемные густые волосы от этой манипуляции стали еще более пышными, создав небольшую шапку, что придавало ей больше привлекательности. Заметив это, Ардал не мог оторвать глаз, зависнув в любовании с чашкой, еще испускающей легкую дымку выходящего тепла, и где-то в глубине груди сжимался ком. Она, как ни в чем не бывало, развернулась к нему, положив утомившуюся голову виском на кулак, глядя искоса. Словно дитя, которое за день утомили приключения, надувшее от бессилия губы, сведя брови домиком к переносице.

Он не смог сдержать свой порыв и, резво поставив чашку мимо блюдца, даже не глядя в сторону стола, подорвался ей навстречу. Кхира как будто этого и ждала, готовая бессильно расплакаться от навалившихся на нее обязательств и проблем. Она тяжело уткнулась лбом прямо в его упругий живот, а он, обняв ее одной рукой за плечи, второй прижимал голову к себе, склонившись над хрупким телом. Кхира не сдерживала себя и сдалась в его чарующий плен, влекомая противоречием, притягивающим ее к нему, словно магнит. Плевать она хотела на его положение и роль, за эти несколько дней проникнувшись им, сумевшим очаровать ее неведомой до этого момента силой. Никогда ранее она не сдавалась ни одному мужчине, а скорее позволяла им приблизиться к ней, когда сама того хотела, — тем, кого посчитает достойным, отдавая приоритет красавцам из своей касты, таким статным и немного более резвым в постели. И все это были сиюминутные слабости, просто физиологическое влечение. Она прекрасно знала о важности удовлетворения трех основных человеческих потребностей: в сексе, еде и безопасности — и не пренебрегала ими. Но ее отношение к первому пункту было более безразличным и не столь обостренным, в отличие от большинства, которые могли каждый вечер проводить в компании нового спутника, что было совершенно нормально