заговорил он сам с собой, растирая глаза пальцами, преисполненный желания вернуться в сладостное забвение, и, перевернувшись на живот, уткнулся в подушку.

Будить она его не стала и, поспешно приведя себя в порядок, взбодрившись холодной водой, изрядно остывшей за ночь, спешно накинула на себя одежду, прихватив ту, на которую не было времени, в том числе испорченный корсаж, требующий ремонта. Кхира уже была готова выскочить из спальни, как неожиданно для самой себя замерла у двери.

Прикусывая нижнюю губу, подумала пару секунд, после чего подбежала к кровати и аккуратно, с грацией кошки, подобралась к нему, зависнув над его лицом на мгновение, после чего опустилась и нежно поцеловала в щеку, не желая тормошить, чтобы добраться до губ.

«Дура дурой! Что ж ты делаешь?» — проговорила она про себя, при этом ребяческая улыбка не покидала ее все это время, готовая горы свернуть от радости.

Еще раз кинув взгляд на него уже из проема, она плавно закрыла дверь, чтобы не шуметь.

Пробраться в свою каюту незамеченной в столь ранее время было хоть и не сложно, но все равно проблематично, так как она будет выходить из святая святых корабля, где сконцентрирован максимум охраны из положенного минимума, ведь в море угроз практически нет.

Идти через главный вход было бессмысленно: хоть это и самый короткий путь, но у дверей дежурят двое краасов, довольно опытных и дисциплинированных.

А вот у выхода на палубу на посту стоял относительно неопытный гвардеец — полтора года как из академии. Если у него и возникнут вопросы, обсуждать их с кем-то он не решится, испугавшись получить в дальнейшем ссылку на окраину, где придется бороться с набегами бесцветных или прозябать у моря на семи ветрах в наказание за разглашение тайны.

Выход на верхнюю надстройку на палубе был с двух сторон из коридора перед спальней, которые вели в незаконченную пока еще досуговую гостиную — новшество для кораблей и редкость для жилых пространств, подразумевающую организацию места для чтения книг, игр и прослушивания музыки.

С этой целью для корабля уже изготавливали миниатюрную органику2, способную уместиться в непривычных для себя стесненных условиях. Это и тормозило процесс завершения, иначе бы Астральд уже похвастался своим скромным талантом игры на этом уникальном инструменте перед Ардалом, непременно впечатлив его.

Из небольшой прихожей, разделявшей досуговую и палубу, был единственный выход, к которому Кхира подходила крадучись, аккуратно заглядывая в ажурные витражи, высматривая постового. На видимой части палубы не было ни души. Единственными, кто работал всю ночь, ожидая утренней пересменки, кроме гвардейцев, были рулевые, располагавшиеся в рубке на носу корабля, но до них путь был долгий, а здесь, в хвосте, кроме Кхиры, признаков жизни не было. Она уже начала злиться, подумав, что этот юный наглец бросил свой пост, сбежав куда-то на нижние ярусы тискать одну из смазливых крази, приглянувшуюся ему еще у берега, когда корабль только готовили к отплытию. Но, выйдя на палубу, она увидела, что этот олух попросту свернулся калачиком недалеко от входа, прижавшись к мешкам. «Ну и бестолочь!» — подумала она про себя, еле сдерживая порыв разбудить его пинком под тощий зад, чтобы устроить выволочку. Но сейчас это было на руку, тем более что его и так поймают, ведь смена наступит через пару часов. Вряд ли он успеет проснуться к тому времени! А если и выкрутится, она найдет, за что его поймать, чтобы утроить ликбез по основам службы, приучая к дисциплине.

Из окна ее каюты, довольно просторной по меркам кораблей, уже виднелись сине-желтые берега Йодольвоха, встречающего путников своими обширными полями и виноградниками. Северные берега сопровождали сотни кораблей за день, зазывая вглубь длинного острова, маня в лоно синих гор, где среди уникальных и густых лесов в предгорье скал у обрыва перед могучей рекой раскинулся белоснежный Стольм — самый красивый город Ардалии, как считала Кхира. Ей не терпелось показать его Ардалу: как она думала, он оценит ее восхищение этим архитектурным уникумом.

Письма были отредактированы, переписаны и готовы к отправке. Лишний раз пересмотрев план на сегодняшний вечер, когда они должны прибыть в Стольм, Кхира внесла несколько изменений, скорректировав список людей в охране и требования к размещению Ардала. Некоторые из этих пунктов требовали серьезных согласований с принимающей стороной, которая могла и не согласиться на такое нарушение протокола. С этой целью Кхира уже была готова идти к Сваксу, чтобы тот передал на берег корректировки от своего имени: к нему прислушаются и, возможно, пойдут навстречу. Но прежде она намеревалась заскочить в столовую, ведь у нее еще и крошки во рту не было, о чем ей периодически сообщал желудок, уныло подвывая и перебивая мысли.

Свернув бумаги и конверты в трубку, она погрузила их в набедренный тубус, расположившийся сейчас на месте арбалета, не требующегося в данных условиях и поэтому с легкостью отцепленного от поясной портупеи еще вчера. Легким движением руки завинтив крышку, она уже была готова выходить, на минуту задержавшись перед небольшим овальным зеркалом недалеко от входа, чтобы убедиться, что бурная ночь уже никак не отражается на ее внешнем виде, не выдавая искусанных губ и следов поцелуев на шее. Лишь легкие синяки под глазами компрометировали ее, но это можно было списать на обычный и привычный для нее, особенно в последнее время, недосып, которым страдали многие причастные к событиям последних дней.

Кхиру прервал звонкий стук в дверь, заставивший ее напрячься, ведь в столь ранний час никто явиться не посмел бы, а те, кто бы посмел, еще спят либо только просыпаются.

— Кто?

— Это Сизар. Могу войти?

Она не знала, что ответить, ведь это последний из тех, кого она предполагала за дверью, бегло размышляя, кто это может быть. По большей части она, конечно же, рассчитывала, что это Ардал, который решил по-доброму отругать ее за молчаливый уход. Визит же министра Сизара был для нее совершенно непонятен, что пугало.

— Одну минуту, господин министр! — Спешно, но стараясь не шуметь, она начала собирать документы со стола: не хотела, чтобы он их увидел. — Входите.

— Утро доброе, Кхира! Прошу прощения за столь ранний визит! — Он медленно вошел, и его лицо выражало легкую изнеможенность, слегка отсвечивая зеленым тоном.

— Морская болезнь не дает вам покоя? — искренне сочувствовала она ему.

— Мне не так плохо, как раньше, но все же до конца совладать с ней не получается. Спасибо за беспокойство! — Он немного замялся, осмотрев своим ехидным