Оля никогда не отличала по звуку пожарные сирены от полицейских и медицинских. Но все они не сулили ничего хорошего, поэтому обе девушки, не сговариваясь, бросились к окну.

И увидели полицию… все-таки полицию. Оля хорошо помнила, что даже после гибели Дерека полицейские приехали без сирен, они как будто и не спешили. Но теперь они гнали на полной скорости, и это вызывало вполне справедливые опасения.

Оле даже не хотелось знать, что заставило их так торопиться. Однако она понимала, что избежать этого знания все равно не получится. Справляться со всем самостоятельно она не собиралась и набрала номер Энлэя. Ответа не последовало. Паника подступила к горлу горячей горькой волной, но Оле удалось подавить ее. Пока удалось… Она позвонила Джоне, однако его телефон и вовсе оказался отключен. Это пугало, создавая ощущение, что они с Клементиной вдруг остались в клинике совершенно одни. И полиция едет за ними – не чтобы арестовать – чтобы помочь, но уже поздно, слишком поздно…

Она попыталась набрать номер Энлэя снова, лишь бы не поддаваться панике. Ответа снова не последовало, однако за дверью раздалась знакомая мелодия. Поддавшись порыву, Оля бросилась туда, распахнула дверь – и действительно обнаружила Энлэя, спешившего к ее комнате. Она не знала, как отреагировала бы, если бы Клементины рядом не было, что бы позволила себе… Это не так уж важно: то, что Энлэй все-таки оказался рядом, затмевало все остальное.

– Что случилось? – спросила Оля. – Почему тут опять полиция?

– Бери выше – тут агенты ФБР!

– Чего? Серьезно?

– Слышал, пока бежал сюда, – пояснил Энлэй. – Всех подробностей я не знаю, но намечается что-то… большое.

Тут он определенно угадал. Прибывшие полицейские собрали в одном зале персонал и тех пациентов, которые могли передвигаться самостоятельно. Ко всем остальным была приставлена охрана.

Агенты ФБР, насчет которых Энлэй все-таки не ошибся, тем временем направились на подземный паркинг. До того, как перейти в зал, Оля успела разглядеть в окно, как кого-то вывозят оттуда на медицинских каталках. Она не видела кого. Но она заметила, что Джоны в зале нет. Дурное предчувствие вспыхнуло почти сразу…

Но если она спасалась от своего страха тихо, просто прижимаясь к Энлэю, то Александр Фразье рвал и метал. Он, окруженный армией телохранителей и юристов, пророчил полицейским незавидное будущее:

– Вы хоть понимаете, с кем связались? И какой вред уже нанесли? Вы захватываете больницу, как наркопритон какой-то!

– Никто больницу не захватывает, – с неожиданным спокойствием ответил ему стоявший рядом полицейский. – Это еще ничтожная часть того, что обычно делается при накрытии международной преступной сети.

– Что?.. Какой еще преступной сети?!

Тогда ему не ответили – тогда было еще рано. Штурм подземного этажа оказался коротким и эффективным: Антон Алексеев не ожидал вмешательства ФБР. Он сразу признал за собой вину в похищении Джоны и Наташи, да еще их избиении. Однако он снова и снова повторял, что вызвано это личной неприязнью, а не какими-то профессиональными вопросами. Якобы эти двое пытались саботировать клинику, его любимое детище, а смириться с таким он не мог. Все показания, которые они дадут, конечно же, не имеют реальной ценности, потому что направлены в первую очередь на месть.

Ну а потом появилась Танг Сун-Ми, у которой были вполне объективные доказательства, объясняющие все, что произошло в клинике. Или почти все… Когда обнаружился этот факт, Алексеев пошел на сотрудничество со следствием, дал показания, заполняющие пробелы, и картина наконец сложилась.

Джона все понял, когда добрался до личных дел доноров, пожертвовавших пациентам клиники свои лица. Так уж вышло, что он лично наблюдал за операцией Виктора. И он совершенно точно знал, что Суворову пересадили лицо другого человека. По документам проходил один, кем был второй – Джона тогда не понимал. Он заподозрил, что и в случае «редчайшего донора», добытого для Дерека, может всплыть такое же несоответствие. Но проверить это он не успел, за ним пришли. Поэтому он передал документы доктору Танг. Она же отнесла их агентам, которые выяснили, что люди, указанные в картах, действительно существовали – и действительно были донорами. Но их ткани использовались в других больницах, до клиники Святой Розы они не добрались.

На уровне документов это не удалось выяснить из-за сбоев во взаимодействии медицины разных штатов. Но уж теперь, когда этим заинтересовались сотрудники ФБР, обратного пути не было. Антону Алексееву, который и добыл где-то эти тела, предстояло ответить на несколько неприятных вопросов. А когда выяснилось, что его люди в присутствии Сун-Ми увели куда-то Джону и с тех пор хирург не выходил на связь, ситуация стала особенно напряженной.

Теперь же оказалось, что Алексеев вел на территории клиники сразу несколько вполне доходных бизнесов. Первый был на виду: он получал прибыль от испытаний препаратов, проводившихся в клинике. Но поскольку это не было запрещено законом и даже приносило пользу, вопросов не возникало. Какая разница, чем руководствуется Алексеев, гуманизмом или корыстью, если он делает свое дело?

Ну а о втором бизнесе Алексеев не рассказывал никому, даже своему партнеру Александру Фразье. Хотя бы потому, что Фразье не нуждался в деньгах и никогда бы не связал свою клинику с чем-то столь откровенно незаконным.

Алексеев избавлялся от тел очень непростых людей – бизнесменов, политиков, журналистов. Их след должен был затеряться, их убийства обязаны были остаться нераскрытыми. При попытке бросить труп там, где человек был убит, даже на уровне страны риск обнаружения и успешного расследования возрастал.

Поэтому Алексеев наловчился использовать клинику как свой личный «полигон устранения». Он подделывал документы, используя дела из настоящей базы данных доноров. Некоторые тела, доставленные им, действительно использовались для пересадки. Другие признавались поврежденными в пути. Финал всегда был один: трупы отправлялись в крематорий при клинике, а урны с прахом захоранивались на специально отведенном участке кладбища.

Бизнес успешно действовал несколько лет, даже Фразье не догадывался, что творится у него прямо под носом. Все дело загубила… Наташа.

Наташа, которая не просто транслировала происходящее в интернет – это Алексеева не волновало. Он вообще не считал нужным следить за блогершей и упустил момент, когда она начала моделировать будущую внешность пациентов – после многолетнего восстановления.

Так в ее блоге оказался портрет, поразительно похожий на человека, пропавшего без вести во Франции. Тогда скандал удалось замять, но повод для беспокойства появился. Нашлись люди, обратившие на клинику внимание. Алексеев не исключал, что сюда пришлют шпионов, чтобы разобраться в происходящем. А у него в морге уже лежало тело известного репортера, предназначенное для операции Дерека.