class="p1">Алексееву нужно было срочно замести следы, убрать тех, кому уже достались или могли достаться известные лица. Первой жертвой стал Дерек Ву, с ним разобраться оказалось просто. В период отключения электроэнергии Дереку объявили, что в больнице начался пожар, нужно срочно эвакуироваться. Да, прямо сейчас. Да, до приезда спасателей. Сказала ему об этом Обри Тейт, которую он прекрасно знал, – у него не было оснований не верить ей. В лесу он, вероятней всего, заподозрил неладное, но было уже поздно. Дерек оказался в темноте, в холоде, он ничего не видел… Он зависел от своих провожатых, скорее всего, боялся их, но вряд ли он верил, что его убьют. Он ведь считал, что это никому не выгодно! Всей правды он так до конца и не узнал.

Прошлое Дерека использовали против него, его смерть объявили самоубийством. Однако с Виктором Суворовым такой же трюк не сработал бы. Во-первых, этот пациент никогда не пытался наложить на себя руки. Во-вторых, он и двигаться теперь не мог. В-третьих, это заставило бы полицию по-новому взглянуть на дело Дерека: не слишком ли много самоубийств случилось в этой клинике?

Поэтому Алексеев выждал немного, а потом приказал Обри продумать варианты устранения Виктора. Насчет Обри они угадали верно: она действительно пошла на сделку, чтобы защитить своего племянника, к которому все ближе подбирались и полицейские, и журналисты.

Она могла бы избавиться от Виктора сама, однако сочла это слишком большим риском. Именно Обри постепенно подсаживала Макса на наркотики, зная, что в какой-то момент он ради новой дозы сделает что угодно. И когда пришло время убийства, она использовала полуадекватного пациента, словам которого все равно никто не поверил бы.

Однако даже она неверно оценила безумие Макса. Ему было сказано задушить беспомощного пациента подушкой. Решение убить Виктора куском льда было полностью его инициативой, ужаснувшей даже Обри.

Получив дозу, Макс сбежал. Алексеев, которому не нужны были такие проблемы, велел найти его и вернуть, желательно – живого и не способного давать показания. С этим Обри справилась, однако не рассчитала, что по ее следу идет Оскар. Журналист, вероятнее всего, не успел помочь Максу, но хотел снять случившееся с ним, чтобы использовать против медсестры в суде. Потом появился Энлэй, и вместо того, чтобы договориться с ним, Оскар решил сбежать. Журналиста пока не нашли, ни живого, ни мертвого. Оля подозревала, что уже и не найдут… В лесу дежурили люди Алексеева, задержавшиеся там после поисков Макса.

Улики были уничтожены, но оставались еще свидетели. Наташа, которая видела слишком много. Оля и Энлэй, задававшие неудобные вопросы. Джона, который тоже вдруг додумался полезть не в свое дело. Алексеев попытался надавить на них, а когда не получилось, решил приступить к зачистке.

Он знал, что это опасно: Александр Фразье уже начал что-то подозревать. И тогда Алексеев решил сыграть на сходстве Олей с погибшей дочерью Фразье. Он был уверен, что хозяин клиники, поддавшись ностальгии, отвлечется от расследования и на некоторое время выйдет из игры. Отчасти он даже угадал.

Он не знал, что у Джоны появились свидетельства несоответствия тел – и что он успел передать эти материалы коллеге. Когда прибыла полиция, Наташа и Джона уже пострадали, но мертвы еще не были. И Алексееву наверняка хотелось их убить, отомстить хотя бы так… Но он был бизнесменом, а не безумным киношным гангстером. Он знал, что от этого преступления ему точно не откреститься, и хотел сделать свою очевидную вину как можно меньше.

Алексеева и его подельников теперь ждал суд – и очень серьезный срок. Под суд предстояло отправиться и Обри с племянником, правда, с не такими страшными перспективами. Наташа отделалась легкими травмами и нервным срывом: ее наказывать было не за что, ведь даже заманить Олю в ловушку она пыталась исключительно под давлением Обри и Алексеева.

Скандал, потрясший клинику, понемногу затихал. Пресс-служба рассылала выверенные статьи и щедрую оплату журналистам. Врачи и пациенты надеялись на покой.

И только Оля знала, что эта история далека от завершения.

Глава 19

Роза Фразье

Если бы раньше у Оли спросили, осмелится ли она совершить нечто подобное, она бы с уверенностью ответила, что нет. А может, и отвечать бы не стала, может, просто рассмеялась бы в ответ, решив, что нет смысла воспринимать такой вопрос всерьез. Ведь она же слабый человек с самой обычной жизнью. Как вообще можно ожидать от нее подобного?

Но многое изменилось… После того, что она узнала в клинике, жить так, как раньше, просто не получалось – совесть не позволяла. То, что казалось нормой, вдруг превратилось в привилегию. То существование, на которое она раньше жаловалась, – в подарок, за который нужно благодарить судьбу. И не только благодарить, а делать то, что другие люди, более слабые, менее удачливые, сделать уже не смогут.

У нее было время, чтобы ко всему подготовиться. Несколько дней пришлось выждать: Александр Фразье был предсказуемо разгневан случившимся. Он часто покидал клинику, чтобы побыстрее сжечь мосты между собой и Алексеевым, которого пресса уже прозвала террористом международного уровня. Это было не совсем верно – но когда это прессу волновала точность деталей? Чем громче скандал, тем лучше он продается.

Оля опасалась, что однажды Фразье и вовсе не вернется в клинику, сразу же отправится к себе домой. И что тогда? Да ничего, пока что у нее не было толковых доказательств случившегося. Оля одновременно хотела, чтобы он уехал, и не хотела. Было так заманчиво сбросить это решение на судьбу, снять с себя ответственность…

Однако судьба определенно предвкушала это шоу и от выбора Олю все-таки не избавила. Когда события немного улеглись, Фразье не только вернулся в клинику, но и пригласил к себе Олю. Вечером. Одну.

Это лишь усилило желание отказаться от приглашения. Если она прямо сейчас вызовет такси и рванет в аэропорт, Фразье не станет ее преследовать! Скорее всего… А ей тогда придется жить с грузом на совести.

И она все-таки решилась. Пока она готовилась, было намного сложнее: страх не отпускал, мешал нормально дышать, заставлял сердце колотиться слишком быстро, так отчаянно… Но когда дошло до дела и Оля обнаружила себя стоящей перед дверью в комнату Фразье, хватка ужаса наконец ослабла. Нельзя сказать, что Оля окончательно успокоилась, однако она точно знала, что справится.

Фразье встречал ее в гостиной, и все выглядело очень мило, безобидно даже. На столике – только чай и кофе, никакого спиртного, ничего двусмысленного. Но ведь если опасность проявляется слишком откровенно, это уже отвратительная ловушка, не так ли? Оле