иногда казалось, что она снова в той самой хижине, и пустынники вновь терзают её в своих забавах. Желая умереть, Тэлли открыла рот, чтобы попросить Эла убить её, но не успела — новую волну боли она уже не выдержала и потеряла сознание.

Когда она пошевелилась, впервые почувствовав, что боль наконец отступила, и услышала приятный обволакивающий шёпот:

— Как ты?

Эл.

— Хочу умереть, — ответила она или, возможно, просто подумала.

— Я не позволю, — пробормотал охранитель, целуя её в шею.

— Сколько я провалялась? — приоткрыв глаза, Тэлли поняла, что они находятся в какой-то слишком светлой комнате.

— Почти сутки. Недавно рассвело, — тихо ответил Эл, медленно касаясь губами её кожи.

— Прекрати, — раздражённо приказала она, но он не остановился, словно проигнорировал её слова.

— Не могу. Я чувствую, что тебе это нужно, любимая, — прошептал он, продолжая рисовать узоры на её теле.

— Заткнись! Прекрати немедленно! Я сказала, что не хочу! — закричала она, но тут же замолчала, сорвав голос. В горле вспыхнула резкая боль.

— Проклятье, Эл! — прохрипела она едва слышно. — Не делай так больше, не зли меня.

— Прости, госпожа моей души, что ослушался, — его голос был мягким, покорным. Он замер рядом, не шевелясь, пока она приходила в себя.

Тэлли не выдержала — бросилась ему на шею, целуя. Эл отвечал ей осторожно, едва касаясь губ, но Тэлли не хотела нежности. Ей хотелось почувствовать себя живой.

Раз уж умереть у неё не получилось.

Снова.

— Попробуй ещё раз, Тэлли. Эл любит тебя, и я уверен, он хочет спариться с тобой.

— Заткнись, Юэ, — пробормотала она, впиваясь в губы своего охранителя, чувствуя, как его горячие руки тщетно пытаются согреть её умирающее тело.

Эл ощутил желание Тэлли за мгновение до того, как она озвучила его:

— Я хочу пройтись.

— Это опасно, любимая. Нас уже ищут по всему городу, — осторожно возразил он.

Тэлли лежала у него на плече, греясь. Она постоянно мёрзла, и он ничего не мог с этим поделать.

— Плевать, — отозвалась она, прижимаясь крепче к нему. — Я хочу почувствовать себя живой.

Эла пугало, когда она говорила так. В эти моменты он сразу вспоминал время в горах, когда Тэлли часто вела себя как кукла — могла часами смотреть в одну точку или внезапно заявить, что умерла и всё вокруг лишь иллюзия. Со временем, когда её связь с Юэ наладилась, она постепенно оживала, но Эл всё равно видел в её глазах призраков смерти. И сегодня, после таких сильных болей, он вновь заметил их в её взгляде.

«Словно смерть идёт с ней рука об руку», — в очередной раз подумал он.

Поднявшись, он подал ей руку, боясь, что от резких движений её снова поглотит боль. Но Тэлли поднялась сама, без видимых усилий, и охранитель с облегчением отметил, что боль отступила. Однако её одежда была в крови, и прежде, чем они куда-то пойдут, нужно было её отстирать.

— Госпожа, надо постирать твою одежду, — проговорил Эл, стараясь не спугнуть её хорошее настроение.

Тэлли опустила взгляд и явно только сейчас заметила, что её штаны насквозь пропитаны кровью.

— Проклятье, — выдохнула она. — Значит, мы никуда не идём.

— Я могу принести другую одежду, здесь неподалёку есть лавки.

— Плевать, — бросила она и, стащив простыню с кровати, накинула её на себя, чтобы раздеться.

— Я постираю, — тут же вызвался Эл.

— Я сама, — буркнула Тэлли.

— Здесь только холодная вода, любимая, — остановил её Эл. Он знал, что она не сможет даже дотронуться до ледяной воды, не то, что постирать в ней вещи.

— Ясно… — Тэлли протянула ему одежду и уселась на кровать, замотавшись в простыню по самый подбородок.

Они просидели в комнате весь день. Эл выходил лишь затем, чтобы принести ей тёплой воды для умывания и еды, а Тэлли всё это время молчала. Он предположил, что она болтала с Юэ, потому что иногда правый уголок её рта изящно изгибался. Это было почти незаметно, но он видел её улыбку и радовался вместе с ней.

Ей было относительно спокойно, но что-то внутри уже давно тревожило её. Она не делилась с ним, и он не настаивал. Наблюдая, как она, закутанная в простыню, сидит, глядя в никуда, Эл в очередной раз задался вопросом, почему она не разрешает ему купить ей другую одежду. Эти старые вещи он забрал у пустынников, и, хотя сам носил такую же одежду, у Тэлли часто шла кровь, а частые стирки превратили её наряд в обноски. Но она упорно отказывалась от покупки новых вещей.

— Сегодня надо добраться до чиновников, — внезапно просипела она.

Эл скривился, услышав, как пострадал её голос. Ей пришлось накричать на него, и теперь она снова охрипла.

— Как только сядет солнце, можем идти, — согласился он, перебирая в памяти травы, которые помогали восстановить голос. Но его знания травничества были слишком скудны — он умел лишь зашивать раны и лечить лёгкую простуду.

Тэлли кивнула, но ничего не ответила. Её взгляд снова стал задумчивым и отстранённым, и Эл решил, что она вновь погрузилась в диалог с Юэ. Он был рад, что призрачный кот появился в её жизни — если бы не он, его госпожа бы точно умерла.

Охранитель не сводил с неё взгляда, радуясь, что боль отступила, и надеясь, что больше не вернётся. Тэлли лежала под простынёй, словно дремала. Эл почувствовал внезапный прилив любви — сильной, нестерпимой, — и желание обнять её. Но он не понимал, было ли это его чувство или её. Она не двигалась, и Эл решил, что она спит. Боясь потревожить её, он просто смотрел, прислушиваясь к своим ощущениям. Любовь внутри него становилась всё сильнее с каждым днём. Он хотел, чтобы она ощутила и приняла его чувства так же, как ощущал их он. Желание показалось почти непреодолимым, и он медленно шагнул к кровати.

— Остановись, Эл. Я в порядке, — вдруг проговорила она, открыв глаза и взглянув на него. В её глазах стояли слёзы. — Пойдём, я хочу кого-нибудь убить, — горько хмыкнула она, вставая с кровати.

Они вышли на улицу, когда солнце почти скрылось за крышами домов. Тэлли с удовольствием подставила лицо заходящим лучам, наслаждаясь таким редким в последнее время моментом: у неё ничего не болело, за ними никто не гнался, и она могла выйти при свете дня.

На узкой, почти незаметной улочке, почти не было людей. Тэлли вновь удивилась тому, как Элу удаётся находить для них ночлег в таких укромных уголках. Казалось, он интуитивно чувствовал места, где можно остаться незамеченными.

— Ты знаешь, где они живут? — спросила