Почему она ушла? Этот вопрос мучил, выворачивая душу сомнениями. Может, он слишком насел на нее с расспросами? Что, если она просто испугалась?

Как в бреду, Абьери подошел к окну и уставился на верхушки пальм, растущих во внутреннем дворике, но видел не их, а лицо Алессии. Как далеко она могла уйти за два дня? Саритийский тракт тянется от Навере через всю Ветерию, и до границы не меньше десяти дней пути. На лошади. Если послать людей, Алессию еще можно догнать. Вряд ли она далеко ушла с ребенком на руках.

Алессандро усилием воли заставил себя не думать о том, что Алессия рискует не только собой, но и его нерожденным сыном. При одной только мысли об этом, ему хотелось громко выругаться, но он переселил себя и тяжело оперся о раму окна.

Ничего. Он найдет Алессию и вернет ее домой. А уже потом разберется, что за причина заставила чужестранку сбежать.

– Вызови начальника стражи, – велел он Альде.

– Да, ньор герцог, – поклонилась та и вышла, а он повернул камень переговорного кольца и вызвал Сальваторе.

– Еще одна работка, ньор герцог? – усмехнулся наемник.

– Нужно найти Алессию, – без предисловий сказал Абьери. – Ушла из дворца два дня назад. Предположительно отправилась в Саритию.

– Иисус Мария! Выходит, пока мы ей бумаги выправляли, птичка упорхнула? – присвистнул Сальваторе, и прозрачная фигура подернулась рябью. – Не волнуйтесь, ньор герцог. Далеко не убежит. Дайте пару дней, и она будет у вас во дворце.

– Я на тебя надеюсь. За деньгами дело не станет.

– Сочтемся, ньор герцог, – хмыкнул наемник и посерьезнел. – Сообщу, как только найду.

Изображение растворилось, и Абьери задумался. Кто еще может знать о том, куда ушла Алессия?

Память подкинула картинку скособоченной развалюхи на улице Ваенезе, высокого паренька, бегущего к Алессии с пучками трав, лицо темноволосой ньоры, мелькнувшее в окне.

Надо будет наведаться. Вдруг удастся что-нибудь выяснить? Пожалуй, он сходит туда сам.

– Ньор герцог, вызывали?

Лупо вошел в комнату и остановился напротив, уставившись на него настороженным взглядом. Что ж, вести во дворце разлетаются быстро. Он посмотрел на крупного, русоволосого, как все арнейцы, начальника стражи и сказал:

– Собери людей. Нужно найти ньору Алессию.

– Будет сделано, ньор герцог, – с готовностью ответил Лупо, и это подтвердило его мысли о том, что уход Алессии ни для кого не секрет.

В душе снова заворочалось тяжелое, неприятное чувство, но он усилием воли задавил его и продолжил:

– Предположительно ньора могла отправиться в Саритию, с ней должен быть ребенок, так что за два дня она не могла далеко уйти.

– Найдем, ньор герцог, даже не сомневайтесь.

Что ж, Абьери и не сомневался. Лупо служил еще его отцу, да и большая часть стражи тоже. Крепкие, проверенные люди, побывавшие не в одной переделке. Он доверял им как себе.

– Докладывай обо всем, что узнаешь, – пристально посмотрел на стражника, сомневаясь, стоит ли озвучивать следующую мысль, и все же добавил: – Скажи своим, чтобы были поаккуратнее, с головы ньоры волос не должен упасть.

– Не беспокойтесь, ньор герцог, – скупо улыбнулся начальник стражи. – Все сделаем аккуратно. Разрешите идти?

– Иди, Лупо.

Да и ему пора. Нужно проверить дом на Ваенезе. Что-то ворочается в душе, какое-то предчувствие. Может, он сумеет найти там зацепку?

* * *

Спустя пятнадцать минут он уже спешился и стучал в низкую перекошенную дверь, из-за которой доносился громкий детский плач.

– Да иду я, иду! – послышался взволнованный женский голос, а вскоре дверь распахнулась и он увидел румяную простоволосую толстуху с плачущим младенцем на руках.

– Ньор герцог?!

В голосе женщины послышалось удивление вперемешку со страхом, но Абьери было не до того. Он смотрел на всхлипывающую девочку и не мог поверить своей удаче.

– Позови Алессию, – не отрывая взгляда от раскрасневшегося заплаканного лица, приказал он.

– Ньору Алессию? – переспросила толстуха и переложила девочку на другую руку, но та выгнулась и заплакала еще сильнее. – Да я бы рада, ньор герцог, только нету ее.

– А где она?

– Не знаю. Еще два дня назад обещала прийти, уж так мы ее с Беттиной ждем, а от нее ни словечка, ни весточки. Раньше завсегда знак какой-нибудь подавала, если прийти не могла, а тут что-то нету ничего. Тихо, Бетти, – отвлеклась она на девочку. – Ну что ты, видишь, сам ньор герцог к нам заглянул. Ох, да что это! – опомнилась толстуха. – Проходите, ньор герцог, чего ж я вас на пороге держу?

Она посторонилась, пропуская его внутрь, и Абьери вошел в крохотную темную каморку, с трудом поместившись между столом и печью. Кариб тихо всхрапнул за дверью. Умный жеребец. Преданный. Никакая привязь не нужна. Вот бы и с женщинами так…

– Значит, Алессия не приходила? А когда ты ее видела в последний раз?

– Так четыре дня назад. Да неужто случилось что?

На него уставились растерянные черные глаза, а он смотрел на хозяйку дома, на девочку, на убогую обстановку, и в душу заползал страх. Алессия ни за что по доброй воле не оставила бы ребенка. Она не могла уйти без Беттины.

– Она пропала, – неохотно ответил он, пытаясь понять, что могло произойти. Нет, Саритией тут и не пахнет. Здесь что-то другое.

– А я ведь как чувствовала, – прижав к себе затихшую девочку, пробормотала толстуха и добавила: – Вот недаром же и святая Лючия у меня разбилась. Столько лет на полке стояла, а третьего дня раз – и вдребезги. Ох, видать, беда с ньорой Алессией приключилась!

Абьери вздрогнул. Глупости. Бабьи бредни. При чем тут какая-то статуэтка?

– Уж так ньора Алессия ее почитала, святую Лючию-то. Вот та и указала, что несчастье стряслось, – не унималась ньора, а Беттина снова расплакалась, и этот плач показался ему таким горьким и безнадежным, что он не выдержал.

– Собирайся, – велел толстухе. – Вы с девочкой поедете со мной.

– Куда, ньор герцог?

– Во дворец. Поживете там, пока ньора Алессия не вернется.

– Да как это? – всполошилась толстуха. – У меня же сын, куда я его одного оставлю? Фабио! – позвала она. – Фабио, сынок, иди сюда!

На ее зов из соседней комнаты показался тот самый мальчишка, которого он видел не так давно рядом с Алессией.

– Поклонись ньору герцогу, сынок, – громким шепотом подсказала ему мать, и парень неловко дернул головой, а потом распрямился и исподлобья уставился на его маску.

– Возьми сына с собой. И поторопись, – бросил Абьери толстухе, и та засуетилась, хватая какие-то тряпки, сбивая боками стол, заворачивая в мешковину хлеб и бестолково оглядываясь по сторонам.