– Так, подожди, – пытался разобраться Абьери. – А откуда ты знаешь про другой мир?

– Здрасте-приехали! – протянул Бруно. – А где я, по-вашему, десять лет чалился? Уходил туда настоящим ар-тори, а вернулся вот этой ободранной муфтой, – сыпал незнакомыми словами нетопырь, но Абьери его уже не слышал.

Другой мир. Вот почему Алессия так отличается. Стоп. Он что, правда верит в существование какого-то иного мира? Он всегда считал, что есть только временная земная жизнь и жизнь вечная, в раю, чистилище или в аду, уж кому как повезет. Сам, конечно, на рай не рассчитывал, но другой мир… Нет. Невозможно.

– Не верите, значит, – с легкостью прочитав его взгляд, кивнул Бруно. – Ну да, и на что я рассчитывал? Отсталая цивилизация. Застряли на выходе из Средневековья и никак до восемнадцатого века не доползете. Вот у нас, например, уже давно не носят такую глупую одежду, – продолжал легкомысленно разглагольствовать нетопырь, но взгляд желтых глаз оставался цепким, настороженным, опасливым. Да и поза только казалась расслабленной. Боится? Опасается, что убьют за богохульство?

– Значит, ты хочешь сказать, что миров несколько и по ним можно перемещаться? – отложив сомнения на потом, спросил Абьери.

– Я сначала тоже не поверил, – вмешался Марко. – Думал, врет, как всякий пособник Сатаны.

– Очень даже обидными словами обзываетесь, дяденька, – тонко пропищал Бруно и перелетел на карниз. – Пойду-ка я от греха подальше, а то ведь опять святой водой обольете.

– После призыва было, – пояснил Форнезе на недоуменный взгляд Абьери. – Собирался призвать неупокоенного духа, а пришло вот это. Живое и говорящее. Думал, дьявольские шутки.

– И как?

– Да что ему сделается? Обругал неизвестными словами и полез обниматься.

– Это я так радовался, что в магический мир попал, – с безопасного расстояния пояснил Бруно.

– Ты и магию чувствуешь? – Абьери прищурился, разглядывая нетопыря внимательнее.

– А то! Да я и сам магичить могу! – вскинулся Бруно, но тут же сник и опустил крылья. – Вернее, мог. Сейчас-то магии во мне кот наплакал.

– А коты плачут? – нахмурился Адессандро, в то время как Марко только хмыкнул.

– Ну, это уж я не знаю. Если на хвост наступить, то, может, и плачут, – выдал наглец и добавил: – Вы главное-то хотите услышать или так и будете всякой ерундой страдать?

– Не смотри на меня, – развел руками Форнезе. – Я ничего не могу с ним сделать.

– Говори, – строго взглянул на Бруно Абьери.

– Есть два варианта, – снова перелетев на стол, деловито произнес Бруно. – Первый – обыскать все разломы, через которые в Саритию приходят иномиряне.

– Все не нужно, можно тот, что находится поблизости от столицы, – задумчиво сказал Абьери. – А какой второй?

– Второй посложнее будет, – вышагивая по столешнице с видом полководца, ведущего армию в бой, заявил Бруно. – И он, как бы это сказать, немного запрещенный.

– Да не томи уже, – не выдержал Форнезе.

Друг принялся расхаживать по библиотеке, меряя расстояние от шкафов с арийскими стихами до шкафов со старыми магическими фолиантами.

– Ладно, я сам скажу, – не выдержал Марко и остановился напротив с таким решительным видом, что Абьери заранее приготовился к неприятностям.

– Можно задействовать твою тьму и отыскать с ее помощью Алессию, – на одном дыхании выпалил Марко.

– Только для этого нужен древний алтарь Хаоса, – встрял Бруно.

– И все?

– Ну, почти. – В голосе нетопыря прозвучали странные нотки, но Абьери некогда было разбираться.

– Я отдам распоряжение Сальваторе и Лупо, и можно выезжать, – сказал он.

– Куда? – вытаращился на него Бруно.

– Ты же хотел найти алтарь? – усмешка вышла так себе, но Алессандро с трудом сдерживал нетерпение и не следил за лицом. – Считай, что мы его уже нашли.

– Сандро, это может быть опасно, – тихо сказал Марко, но отговаривать не стал, и он был благодарен за это другу.

– Ничего. Не в первый раз, – бесшабашно улыбнулся Абьери и пошел к дверям.

Алессия Пьезе

К горе Харда мы подъехали уже на закате. Восьмой день нашего странного путешествия подходил к концу, а я так и не смогла определиться со своим отношением к храмовнику. Нет, он по-прежнему бесил меня своим упрямым нежеланием общаться по-человечески, но, с другой стороны, чем больше я за ним наблюдала, тем отчетливее понимала, сколько невысказанной боли и отчаяния стоит за его маниакальными поисками.

Страшно это, любить кого-то так извращенно и истово, разрываясь между долгом, требующим убить «дьявольское отродье», и сердцем, прикипевшим к иномирянке. А если взять в расчет обиду на эту самую Танию, что забрала сына и ушла, то такой коктейль не каждый способен вынести и не свихнуться.

За то время, что провела бок о бок с храмовником, я еще не раз пыталась завести разговор о цели его поисков, но Гвидо, словно жалея о минутной слабости, заставившей признаться, отмалчивался или разражался бранью, проклиная всех ведьм и творимые ими коварные козни.

До Саритии мы добирались какими-то тайными тропами, избегая торных дорог и людных мест. И только миновав границу, храмовник немного расслабился и свернул на большой тракт, ведущий в обход столицы. После полудня мы объехали Калон и свернули к Бровелю. Правда, с тех пор прошло уже несколько часов, и солнце успело скатиться за склоны Харды, оставив лишь небольшую алую полосу у самой земли.

– Приехали, – буркнул Гвидо, останавливая повозку у подножия горы.

– Собираешься идти туда в ночь?

– Тебя забыл спросить, – угрюмо ответил храмовник, а я потерла развязанные им руки и попыталась его образумить.

– Через полчаса полностью стемнеет, мы не успеем добраться до разлома.

– Будешь меня учить? Бери поклажу и шагай вперед, – кинув мне узел с вещами и привязанную к нему баклагу с водой, буркнул Гвидо, а сам развернул повозку, слез и хлестнул лошадь, заставляя ее тащить колымагу в сторону города.

– Ты не собираешься возвращаться?

Я удивленно смотрела вслед громыхающей по камням повозке.

– Чего встала? Пошли. У нас мало времени, – не ответил на мой вопрос Гвидо. Он взвалил на плечо мешок, приладил его поудобнее и, подтолкнув меня к незаметной тропе, пошел следом.

Камни осыпались под ногами. Налетевший холодный ветер трепал косынку, норовя стянуть ее с волос, черное зево разлома виднелось далеко вверху, а память подкидывала обрывочные картинки двухлетней давности. Не знаю, как я тогда не свернула шею, спускаясь по склону в полной темноте. Сейчас, глядя на вздымающиеся по сторонам острые пласты скользкой скальной породы, я удивлялась собственному везению. Не иначе, какая-то добрая сила сохранила мне жизнь в ту страшную ночь.