– А я столько ждать не могу,– чувствуя, как нестерпимо тянет к земле платье, выдохнула я.

– Тебе решать,– все же не согласилась Тенебрис, поглядывая с неодобрением, а затем, словно устав от этого разговора, который длился уже месяца три, повернулась с колыбели.– Было бы все же лучше родить еще одного малыша, а уже потом…

– Шанс на второго ребенка есть и в дальнейшем,– упрямо поджав губы, напомнила я.

– Да, но куда меньший. У нас с Нимедом разница почти в сотню лет. И то, я бы не родилась без вмешательства богини. Уж слишком мало к тому времени в маме осталось от человека.

– Я уже решила, Тернебрис. Поздно что-то переигрывать.

– Еще бы,– фыркнула золовка, кажется, наконец соглашаясь. – Если мне придется еще раз вешать на тебя все эти элементы, я просто свихнусь.

Хмыкнув, соглашаясь с феей, я попыталась поднять руки, чтобы посмотреть на часть украшений, но это не получилось сделать.

– Да, многовато.

В дверь постучали, и дождавшись разрешения, в комнату заглянул Мукешь. Одетый в праздничный фрак, гоблин торжественно поклонился.

– Вас ожидают.

Тенебрис и Эдлиназаре пришлось поддерживать меня под локти, чтобы я смогла спуститься по лестнице и остаться целой. Даже ноги, прижатые тяжеленным подолом, едва удавалось переставлять.

– Напомните-ка мне еще раз, зачем все это?– тихо, стараясь отвлечься, спросила у сопровождающих меня Ша.

– Это нужно для того, чтобы защитить твое человеческое тело. В нем еще недостаточно силы Ша. Хотя ты поглощаешь окружающую магию с невероятной скоростью, но пока не сумеешь уберечься от силы крыльев без амулетов.

– Они возьмут на себя часть удара,– поддержала Эда.– Магия должна пройти сквозь тебя и слиться с душой и телом. Но даже с амулетами тебе понадобится не менее месяца, чтоб привыкнуть к крыльям. Может, Тенебрис и права, стоило немного подождать, пока младенец подрастет.

– Оставь. Она достаточно упряма, чтобы быть женой моего брата, так что в ней хватит сил и на это. Справится, – со смесью раздражения и удовольствия прервала королеву Тенебрис.

Во дворе, под цветущей глицинией, бирюзовым песком был выведен тонкий, красивый узор. Замкнутый круг со множеством завитушек и каких-то непонятных символов, в центр которого предлагалось стать мне.

– Только рисунок не зацепи,– прошептала на ухо Тенебрис, помогая поднять подол юбки,– брат его все утро рисовал. Ручками. Если испортим, придется переделывать.

Встревоженно сглотнув, кинула быстрый взгляд на золовку, желая убедиться, шутит ли та, и медленно, стараясь не зацепить ни песчинки, переступила первую линию узора.

Погода радовала. Это была моя вторая весна здесь, среди Ша и прошедший год выдался сложным для нас всех. Пусть Нимед и Кетудриавиль разобрались с видимыми врагами, но их стало не сильно меньше. Затаившиеся в тенях, многие ждали подходящего момента. Но жизнь продолжалась, и страх больше не мешал спать по ночам, а дом всегда находился под защитой.

Не сколько раз мне даже удавалось выбраться на большие ярмарки к гоблинам, больше похожие на цирковые представления, полные смеха, еды и колдовства. Пару раз побывала в гостях у Тенебрис. Правда, выяснилось, что мое тело не в силах выдержать переход через врата, которые ведут в мой родной мир. Пока не в силах.

Нимедасофер откладывал церемонию, как мог, но я была непреклонна. С того момента, как золовка сообщила, что ее рогатые родичи могут помочь мне повидать семью, сердце стучало в нетерпении. И теперь от этой возможности меня отделял лишь шаг. И пусть мне придется принять крылья чуть раньше, чем обычно, но я была готова.

Все проходило в торжественной тишине, нарушаемой только пением птиц и шелестом листвы. С глицинии сорвалось несколько лепестков, медленно опустившись на песочный узор под моими ногами.

Рассматривая лепестки, я не сразу заметила, как рисунок под ногами начинает светиться. Скорее почувствовала какую-то легкую вибрацию, а уже потом обратила внимание на то, как меняется песок, словно бы спаиваясь вместе. Он плавился, и из неоднородно массы становился тонкий стеклянным узором, светящимся голубым.

Со стороны дома, к нам шли Нимед и Кетудриавиль, сопровождаемые Мукешем. Мой Ша, строгий и прекрасный в своем темном камзоле, нес длинную колбу, внутри которой трепетали нежные полупрозрачные крылья, осыпая дно емкости лиловыми искрами.

В животе от волнения словно вспорхнули бабочки. Это были самые красивые крылья, что мне доводилось видеть у Ша. Резные, с тонким, кружевным краем. Словно из сказок.

В полном молчании феи остановились в десятке шагов от светящегося под моими ногами узора, и Нимед провел ладонью по колбе. Тонкое стекло медленно растаяло, как лед под июльским солнцем, и крылья на миг зависли в воздухе. А затем, превратившись в яркую лиловую искру, рванули ко мне, с силой ударив в грудь.

Сердце вспыхнуло жаром, который волнами растекся по всему телу, выкручивая конечности. Это длилось всего мгновение, и столь же неожиданно схлынуло, оставив ощущение легкости какой-то эйфории.

Опустив глаза, я с удивлением поняла, что все амулеты, что так старательно крепила а мою одежду Тенебрис, просто сгорели и осыпались пеплом на землю припорошив остывающие узоры под моими ногами. Оттого мне и стало так легко.

– Хлоя? Как ты?– Нимедасофер с тревогой смотрел на меня, не решаясь подойти ближе, чтобы не нарушить единения с новой частью тела, которая пока ощущалась как большой плащ за спиной.

– Странно,– честно призналась. Я ожидала чего-то более масштабного. Может, больше искр, или каких-то вспышек. Больше боли и огня.

А все вышло как-то так просто и естественно, что я не могла поверить в реальность произошедшего, хотя и готовилась к этому дни многие месяцы.

– Мне кажется, что они были там всегда. И почему мы раньше это не проделали? – произнесла, пытаясь заглянуть себе за спину, чтобы рассмотреть, насколько мне подходит, или нет, это великолепие, когда услышала тихое хихиканье, переросшее в безудержный хохот.

Обернувшись на звук, увидела Тенебрис, согнувшуюся едва ли не вдвое. Кое-как, сквозь смех, вытерев выступившие слезы, золовка произнесла:

– Из твоей жены получилась прекрасная Ша, брат. Такая непосредственность и легкость бытия очень нужна нашему миру. Мы слишком свыклись со своей исключительностью и силой. И именно это нас едва не погубило.

Рядом фыркнула Эда, а за ней и Кетудриавиль. Видно, в словах Тенебрис было что-то, чего я не понимала до конца, но это и не было важно. Я чувствовала себя дома. Я была счастлива здесь, среди этих странных созданий, что приняли меня так спокойно и уверенно, словно я должна была быть здесь. И пусть все сложилось не сразу, но все вышло как нельзя лучше.

А теперь у меня еще и появилась возможность наведаться в гости в родительский дом.

А что еще надо для счастья одной маленькой женщине, которой только что подарили крылья?