– Кто? – спросила она. – Кто удумал душегубство? Это кто-то на подворье? И ты оставила мою дочь рядом с убийцей!

– Или спрятала от убийцы? – прищурилась я. – Мейлик пришла на подворье уже отравленной. Где была твоя дочь, Хенар, пока не вернулась в дом своего мужа?

Теперь все взгляды сошлись на ней. Все знали, что третья жена с утра до вечера сидит у своей матери. Да и мои вопросы о прошлом сейчас должны были начать всплывать в памяти. Вопросы, на которые вышивальщица так и не ответила, предпочтя продолжить нападение. Глаза иртэгенцев постепенно заполнялись подозрительностью. И женщина, уже открывшая рот, чтобы ответить, вдруг завертела головой и воскликнула:

– Ты не на меня ли указать хочешь?! Я ее мать! А на подворье…

– Никому не нужна жизнь Мейлик, – отчеканила я. – Кого им делить? Мужа, который их бросил? Подворье? Так никто жен бывшего каана оттуда не гонит, обещая оставить только одну. Танияр заботится о свояченицах и племянницах. В их жизни ничего не изменилось, кроме того, что муж сбежал с матерью-убийцей.

– Хасиль…

– За что Хасиль убивать Мейлик? – вновь прищурилась я. – Уж не за то ли, что твоя дочь подучила ее выйти на сангар и настроить людей против их каана? Так вот за это Хасиль устроила склоку, но ни пить, ни есть Мейлик не давала. И плохо твоей дочери стало, когда она разговаривала со мной и с ягирами. Укажешь на меня или на них? Так мне враждовать и изводить жен Архама незачем. С Эчиль я дружна, Хасиль не замечаю, а Мейлик – одна из многих. Ягиры же и вовсе до яда не опустятся, они воины и доблесть видят в честном поединке. И вовсе не со слабой женщиной. Вот и выходит, что твоя дочь принесла яд в себе. И потому я еще раз спрашиваю, ходила ли она куда-нибудь, пока была у тебя?

Хенар отвела взгляд. Она покусывала губы, но ответить пока не спешила. Я ждала, понимая, что признание в том, что Мейлик могла тайно сбегать из дома матери, навлечет на ее дочь подозрения, и в супружеской неверности в том числе.

– Уважаемая Ашити. – Я посмотрела на мужчину, уже говорившего первым. – Почему же ты всех жен закрыла, если беда только с одной случилась?

– Мейлик нужно было выздороветь, – ответила я. – Хасиль на нее зла за то, что Мейлик подговорила ее выйти на сангар. И чтобы они опять не сцепились, я попросила Эчиль приглядеть за порядком. Вот и выходит, что за воротами остались все три. Сейчас Мейлик уже совсем здорова, и завтра ворота откроются. Если бы Хенар потерпела еще один день, как терпела всё это время, то завтра бы уже обняла свою дочь. Правда… мы так и не знаем, кто отравил Мейлик, а ее мать не спешит нам ответить.

– Но не я же! – воскликнула женщина. – Чужим людям травить Мейлик незачем, а мне, ее матери, понадобилось?!

– Думаю, нам стоит поговорить, – сказала я и указала ей на ворота: – Войдем. – После перевела взгляд на иртэгенцев и улыбнулась им: – Расходитесь. Добрых снов.

Хенар чуть замялась, но все-таки направилась по указанному направлению. Когда мы входили в открывшиеся ворота, люди всё еще не спешили разойтись, им нужно было обсудить новости. И зерно сомнения, сознательно посеянное мной, уже давало всходы. Таинственность, окружавшая Хенар и ее дочь, теперь, когда на нее указали, стала подозрительной.

– Кто же отравил? – долетел до меня вопрос, заданный вполголоса.

– Точно не мать, – послышался ответ, и как подтверждение моих мыслей один из иртэгенцев произнес:

– А кто знает? Что мы вообще о Хенар знаем?

Отлично! Люди начали сомневаться в личности вышивальщицы и ее дочери, а значит, и их выпады в сторону каана и его политики будут вызывать ответные вопросы. По крайней мере, слушать и сочувствовать уже должны меньше. Да и моя чужеродность уже не казалась такой исключительной. Неизвестное происхождение третьей жены Архама выглядело немногим лучше.

– Говори, – велела я, когда мы остановились во дворе.

Вести эту женщину в дом я не хотела. Не зная толком, чего от нее ожидать, я решила не впускать ее в свое жилище.

– Что тебе сказать? – враждебно, но все-таки уже спокойнее спросила Хенар.

– Ходит куда-нибудь Мейлик? Рассказывать всему тагану я не собираюсь, но мне надо знать. Иначе у меня остается только один отравитель, и это ты, Хенар. Больше Мейлик нигде не была.

Женщина насупилась, отвела взгляд и буркнула:

– Есть у нее друг, – но тут же поспешила заверить: – Мейлик верна мужу! – И снова отвернулась. – Ей плохо без Архама, дочь сильно печалится. Ходит к нему редко, только хочет, чтобы он про мужа ее узнал. А как узнает, где он, так… – вышивальщица запнулась, однако закончила: – К нему уйти хочет.

– Ясно, – задумчиво кивнула я. – И кто же он?

Хенар протяжно вздохнула и буркнула себе под нос, но я услышала:

– Илан.

– Илан? – переспросила я. Женщина кивнула, и я задала следующий вопрос: – И в тот день ходила?

Она отрицательно мотнула головой, после кивнула и наконец пожала плечами:

– Не знаю. Я сама уходила, может… может, и сбегала к нему, не видела.

– А дочь?

– Спала, наверное.

Мы еще недолго поговорили, и Хенар ушла, и, как только она скрылась за воротами, я велела Юглусу:

– Скажи, чтоб проследили, куда пойдет.

А когда он вернулся, я ответила на немой вопрос:

– Вроде и ответила разом на несколько вопросов, но… Она все эти дни спокойно сидела, только раз к старому подворью подходила. А сегодня, когда я из Иртэгена уехала, бросилась к подворью. Уж не для того ли, чтобы людей завести и поселить сомнения, пока я ответить не могу? И мои вопросы о себе и дочери она тоже оставила без ответа. А еще Хасиль обвинила, и на Илана указала. Какой ему смысл Мейлик травить?

– Он родственник Селек, а она служит илгизитам, – заметил Юглус, и я, на миг остановив на нем взгляд, согласно кивнула.

– И Селек с Архамом к илгизитам ушла, и о прошлом Хенар с дочерью нам ничего неизвестно, а Илан, выходит, связующее звено. Любопытно… Но всё это требует проверки.

– Требует, – согласился мой телохранитель.

– Р-р, – поддакнул Мейтт, у остальных рырхов возражений тоже не нашлось.

Глава 12

Илан… Он вернулся не так давно, но еще до истории с отравлением. Об этом я узнала из сплетен, которые каждый день приносила мне Сурхэм. Этот тагайни был у нее не в чести