– Что смогли, то ответили, – сказала Ашит и ссыпала камни в мешок.

– Ничего они не ответили, только запутали еще больше, – фыркнула я. – Никогда больше не стану их спрашивать, толку никакого.

Шаманка ткнула пальцами мне в лоб. Голова моя откинулась назад, и я испытала обиду за этот толчок, явно заменивший затрещину.

– Мама!

– Неблагодарная, – сурово ответила Ашит. – Что должна была узнать, ты узнала, остальному, значит, не время. Поклонись Отцу, скажи спасибо за милость и делай то, что привыкла, – думай. Вон травку пей, что я дала, глядишь, опять поумнеешь. – И добавила строго: – Кланяйся.

– Не буду, – всё еще обиженная буркнула я.

Однако поднялась на ноги и, выйдя из дома, склонила голову, благодаря Белого Духа за его доброту ко мне. Хотя, признаюсь честно, посетовать мне было на что. Но мое недовольство оставалось только моим, и никто не спешил ниспослать мне просветления. Значит, опять придется полагаться на собственный разум.

– Отец, ну хоть маленькую подсказочку, – шепотом взмолилась я, Создатель остался нем и незрим. – Ну и пусть, сама разберусь, – вздернула я нос и уселась на ступеньках крыльца.

Мои мысли сами собой вернулись к Мейлик и ответу камней. Не травили ни дома, ни на подворье. И что бы это означало? Уже хотела позвать мать, но вспомнила тычок и насупилась. Она вышла сама. Устроилась рядом и устремила взгляд во двор. Не глядя на меня, шаманка протянула леденец на палочке.

– Знала, что пригодится, – сказала она. – Держи.

– Спасибо, – проворчала я, но леденец взяла и лизнула. – М-м-м, – с удивлением промычала я, угощение было приятным, и толика кислинки оказалась кстати, сделав вкус более насыщенным.

– У меня в поселении такие делали, – сказала Ашит и погладила меня по коленке.

– Я ни разу не видела в Иртэгене подобных сладостей, – отметила я, ненадолго вытащив леденец изо рта.

– В Зеленых землях их не делают, – ответила мама.

Я развернулась к ней и с интересом посмотрела на шаманку, вдруг подумав, что никогда не спрашивала, откуда она родом.

– Из Малой горы, – ответила мать на невысказанный вопрос. – Там родилась, там выросла, оттуда сюда пришла к старому Айдыберу. Он уже совсем ветхий был, почти без сил, но мудрый. Шаман меня на пороге встретил. Я иду, а он стоит и рукой машет. Заходи, говорит, заждался. Стал он меня учить, всё, что сам знал, передал. А когда обучил, к Отцу отвел. Из пещеры я уже со знаками Белого Духа вышла – благословил, стало быть, нового шамана, а Айдыбер так там и остался. Его время вышло. Однажды и я зайду туда, чтобы уже не вернуться. – Я сжала ее руку, и Ашит усмехнулась: – Не бойся, я еще здесь побуду. Рано мне в Белую долину, не ждут меня там еще.

– И то верно, – улыбнулась я и опустила голову на плечо названой матери. – Со мной лучше оставайся. Как я без твоей мудрости?

– Ишь ты, – хмыкнула Ашит. – То пальцем ее не тронь, а то мудрость ей моя нужна.

– Делиться мудростью и рукоприкладство – вовсе не синонимы, – ответила я и добавила: – В общем, драться – дурно.

– А получить ответ и фыркать? – прищурилась шаманка, и я возмутилась:

– Так был ли ответ? И что это вообще за ответ? Только еще больше запуталась. Ни в доме матери, ни на старом подворье Мейлик не травили…

– Вот и скажи мне, что это значит, – потребовала мама.

За спиной послышались шаги, и Юглус устроился позади нас, опустившись на деревянный настил. Он скрестил ноги и затих, став беззвучной, но явно любопытной тенью. Полуобернувшись, я посмотрела на него, усмехнулась и устремила задумчивый взгляд во двор, где наслаждались жизнью наши звери. И улыбка сама собой скользнула на уста.

Мои грозные рырхи, ведомые Урушем, носились за Ветром. Саул взбрыкивал, умудряясь никого не задеть, после отпрыгивал боком и, сделав круг, прятался за Гереша. Покровитель Ветра шипел на малышню, сердито мяукал, и, как только рырхи начинали порыкивать в ответ, а турым кусал его за ноги, саул Юглуса отбегал, возвращая четырем головорезам их добычу. И всё начиналось заново. А единственный, кто был за всех сразу, – это Малыш, который то прятался с Ветром за Гереша, то гнался за ним вместе с Урушем. В общем, им было весело, и о людях, кажется, никто не вспоминал.

– Бедный Ветер, – хмыкнула я.

– Ему нравится играть, – ответила мама и повторила: – Растолкуй мне, что тебе сказали камни.

В первую минуту я собиралась высказать всё то, что уже сказала ранее, но, едва открыв рот, тут же его закрыла и задумалась уже по-настоящему. Мне вдруг открылось, что я кружусь вокруг одной и той же мысли – мне не указали на тайного врага, который опоил Мейлик. Но ведь было сказано много больше. К примеру, на подворье третью жену не травили, а значит, все, кого я подозревала, невиновны. И в первую очередь Эчиль, а это вело к вопросу доверия. «Решать тебе», – ответили на этот вопрос камни. А все мои подозрения основывались исключительно на ее участии в истории с ядом. Однако Эчиль касательства к ней не имела, и это уже точно. К тому же она верна Танияру. Вывод…

– Эчиль мне не враг, – удовлетворенно кивнула я. – С этой минуты я снимаю с нее подозрения.

– Хорошо, – кивнула Ашит. – Что еще?

– Прислуга на подворье и ягир Аныбай тоже чисты от всяких подозрений, – сказала я, и из-за плеча донеслось тихое ворчанье:

– Аныбай и не мог отравить воду.

– Да, Юглус, но исключать его сразу было нельзя, – отмахнулась я, и мой телохранитель снова превратился в молчаливую тень.

– Что еще? – спросила мама.

– Мать Мейлик тоже непричастна, – ответила я и задумалась.

Теперь и вовсе выходила какая-то чушь. Я бы и вовсе подумала, что отравления не было, если бы не видела Мейлик при смерти, не разговаривала с Орсун, признавшей в отраве корень растения тэрде, точнее, последствия отравления настоем того корня. Да и Эгчен с ней согласился, как и Берик с Юглусом. Их этому учили.

– Мама, корень тэрде от чего принимают? – спросила я.

– От глупости, – ответила шаманка. – Умный к нему не притронется, а без дурака земля чище станет. От тэрде берут только листья, и только когда распустятся. Позже уже нельзя. Корень не берут совсем, он ядовитый.

Кивнув ей, я опять ушла в размышления. Значит, ошибка в приготовлении лекарственного настоя исключена. Это было намеренное отравление, которое произошло в неизвестном месте неизвестным человеком.

– Выходит, она все-таки куда-то сбегала из дома