— Ты что, их оправдываешь?

— Ты что, и в самом деле карту сожгла? — не отвечая на мой вопрос, задал он свой собственный. Как это на него похоже, узнаю его привычки. Раньше меня это раздражало, а теперь почему-то понравилось, я даже улыбнулась. Спятила я, что ли?

— А чему ты удивляешься? — растягивая губы до ушей, произнесла я тонким голосочком.

— Просто, зная тебя… Твою излюбленную манеру как можно круче обскакать других… Занятно. Ты правда сожгла код от сейфа?

— Сожгла, — включилась в дискуссию Юлия, понуро качая головой. — Сама видела. Ну и дура же ты! — ополчились против меня. — Мы могли бы стырить письма! И продать!

— Ага, а ты знаешь кому? Это не так просто. И вообще, оставим эту тему до лучших времен. Жень, ты можешь оказать ему первую помощь? — кивнула я на нашего нового друга Федора.

Логинов глубоко вздохнул.

— Для первой помощи все слишком запущено. Будем уповать на помощь профессиональную.

Юлька подпрыгнула на месте:

— А эти двое? Надолго они ушли?

— Надо полагать, что да, — ответил всезнающий Логинов. — Они поехали в сторону Краснодара, собрав кое-какие пожитки. Я видел немалый багаж, который запихивал твой, Катя, кавалер в «Вольво».

— Он уже не мой кавалер, — нахмурилась я. — Он сволочь и гад.

— Я рад. А то я считал, что он для тебя душка.

Эта странная реплика натолкнула меня на мысль: а точно ли он звонил мне из дома? Точно ли он приехал только сутки назад?

— Что ты, для меня только ты душка! — на всякий случай подхалимским тоном засюсюкала я и бросилась ему на шею.

— Ну наконец-то! — обрадовалась Юлька.

— Да уж, давно пора, — кивнул Логинов и прижал меня к себе.

— Эй, мы совсем забыли о нашем умирающем! — Сочувствующая Образцова присела на краешек покрывала и склонилась над Федором с бутылочкой с руках, в которой еще что-то осталось. Он был в беспамятстве и не мог пить, поэтому она просто полила немного на его лицо. При дневном свете раны Алехина выглядели устрашающе. И как он выжил там, внизу? Возможно, твердая воля и насмешливое отношение ко всему придавали ему силы.

Вскоре приехала карета «Скорой помощи». Мы заявили, что все трое — самые ближайшие родственники (Женя представился братом, Юля — двоюродной сестрой, я — троюродной), и поэтому нам разрешили ехать с ними.

В больнице его сразу же отвезли на каталке в операционную, а мы остались ждать возле двери, расположившись на стульях у окна.

— Бедный Федор, мне его жалко, — прослезилась подружка.

— Мне тоже, — отозвалась я, прижимаясь отбитой частью головы к Женькиному широкому плечу. — Все-таки общая беда серьезно сближает совершенно незнакомых людей. За какие-то пару часов мы успели породниться в этой жуткой яме под полом. Надеюсь, врачам удастся спасти его.

— Конечно, удастся! — возразила моему пессимизму Юлька. — Он должен выжить, а то в этой истории и без того полно трупов.

— Юля, говори потише, пожалуйста, — предостерег Жека, провожая взглядом исподлобья двух человек в белых халатах, прошлепавших мимо наших стульев, громко переговариваясь. — Это больница, здесь люди ходят все-таки. — Когда коридор опустел: — Итак, вот что я думаю. Вам нужно немедленно отправляться в полицию и рассказать все, как было.

— Нам нельзя в полицию, — заявила я, блаженно прикрыв глаза — до того приятно было чувствовать твердое плечо правой частью черепа, — наши рожи висят на каждом столбе.

— Это я уже заметил, — сказал возлюбленный, а я удивилась: и как он не задушил меня еще?

— Ну, давай, начинай.

— Чего начинать?

— Ну, там… в какое общество я попал… — подсказала я, — и так далее.

— Хоть это общество и преподносит кучу-малу пренеприятнейших сюрпризов, я к этому обществу привык. Ко всему привыкаешь, даже к тебе.

— Спасибо, — вместо того чтобы обидеться, я хихикнула.

— Вернемся к нашим быкам. Конечно, просто так являться в отделение глупо. Но, памятуя об обществе, в котором нахожусь, задаю вполне ожидаемый вопрос: с кем вы тут из следователей успели подружиться?

— Есть! — обрадовалась Юлька и подпрыгнула на стуле. Любит она прыгать, как вы уже поняли. — Я ведь говорила этой упрямице, что нужно позвонить Марине Сергеевне, она: «Не-ет, вот найдем сокровища, тогда-а…» Вот скажи, Жень, я была права! Нужно ей позвонить, она как раз расследует дело об убийстве бывшего мужа.

— И заодно сообщить об Алехине, — добавила я, пропустив мимо ушей мощную критику. — Если они долго дружили с Корчагиным, то она должна знать кого-нибудь из его родственников или друзей, чтобы оповестить, где он.

— Только не теще! — испугалась Юля.

— Мы предостережем относительно сей персоны.

— Ладно. — Логинов потер ладони. — Вы звоните ей, если телефон имеете, и отправляйтесь на встречу. Чем быстрее этих двоих поймают, тем лучше. А я пока проконтролирую врачей, — сказал он таким тоном, словно разбирался в медицине почище Гиппократа.

Я мысленно похвалила себя за то, что додумалась прихватить сумочку перед тем, как сесть в «Скорую», покопалась в ней, нашла визитку Марины Сергеевны и набрала номер.

— Следователь Корчагина слушает, — пропел мелодичный голос, который было очень трудно узнать. Во-первых, десять минут общения не дают эффект привыкания, во-вторых, трубка часто искажает определенные голоса. Большинство людей по телефону узнаешь сразу, но вот, например, свою маму я никогда не узнаю́, хотя знакома с ней всю жизнь. Загадка. Когда она уже начинает что-то рассказывать, то по манере строить предложения, по любимым изречениям родительницу, конечно, сразу узнаёшь. А вот это первое «алло» или «слушаю» всегда меня настораживает, дескать, кто это отвечает по маминому мобильному?

Разумеется, это была Марина Сергеевна. Зачем кому-то другому называться ее фамилией? И тем не менее я робко проговорила в трубку:

— Это Марина Сергеевна?

— Да. Кто это?

— Это Катя. Помните там, в аквапарке? Вы дали свой номер.

— Да, я вас помню. Я могу чем-то помочь?

После этих слов у меня отлегло. Я бегло поведала ей о последних событиях, она велела нам вместе с Юлькой немедленно приехать в здание следственного комитета и дала адрес.

Мы очутились там уже в девятом часу. В такое позднее время коридоры были пусты, изредка доносился зов разрывающегося аппарата за закрытыми дверями комнат, но, разумеется, никто не брал трубку.

Мы постучались в нужный кабинет и вошли. Марина Сергеевна, все в том же темном костюме и блузке, была одна в довольно-таки просторной комнате, сидела за столом и пила чай.

— Целый день от бумаг оторваться не могу, — пожаловалась она нам, точно давним подругам. — Даже обед пропустила. Вместе с ужином. Ну, садитесь, рассказывайте.