Тедди Джонсон огляделся, сунул телефон во внутренний карман и застегнул верхнюю пуговицу пиджака.

Тонкий крест прицела спокойно лежал на его загорелой шее, потом осторожно опустился на грудь. Охотник на кроликов собирался через несколько секунд прострелить Джонсону позвоночник прямо над тазовыми костями.

Ветка дерева закачалась прямо на линии огня, и Охотник переждал три удара сердца, прежде чем положить палец на курок.

Он осторожно согнул палец, ощутил толчок в плечо, увидел, как Джонсон падает на землю.

Кровь толчками выхлестывала на ступени.

Телохранители выхватили оружие и теперь пытались сообразить, откуда был сделан выстрел, есть ли где-то поблизости надежное укрытие.

Охотник на кроликов, спокойно дыша, коротко глянул на лицо раненого, на искаженные страхом черты. Джонсон не чувствовал нижней части тела, дыхание сбилось.

Телохранители пытались заслонить его, встать на пути следующих пуль, но они не знали, где затаился снайпер.

Прицел опустился на правую руку Джонсона. Палец нажал на курок, рука взорвалась и превратилась в бахромчатый кровавый ком.

Телохранители потащили Джонсона к другому концу лестницы. По камням протянулся темно-красный след.

Люди, спотыкаясь и крича, в панике бросились прочь, лестница опустела, словно на берег нахлынула и тут же ушла обратно волна.

Только американский политик остался лежать, извиваясь от боли и страха.

Охотник на кроликов даст ему пожить еще девятнадцать минут.

В ожидании Охотник поглаживал кроличьи уши, ощущая, как бугрятся их тонкие хрящики, и прижимая нежный мех к щеке.

Не теряя жертвы из виду, Охотник поменял магазин, дослал тяжелый патрон с мягким наконечником и продолжил наблюдать за страданиями американца, за его смертельной агонией.

Первые машины “скорой помощи” были уже на Дёбельнсгатан.

Полицейские пытались отследить стрелка, но до сих пор понятия не имели, откуда раздались выстрелы. Кто-то рассмотрел рисунок пятна от первого выстрела и указал в направлении Охотника, на крышу расположенного неподалеку пожарного депо.

Над кварталом, окружавшим церковь, тарахтели три полицейских вертолета.

Медики были уже возле Тедди Джонсона, они пытались заговорить с ним, потом подняли его на носилки, пристегнули ремнями и выдвинули шасси.

Охотник снова взглянул на часы. Осталось четыре минуты. Он должен задержать операцию по спасению.

Он спокойно нацелил оружие чуть ниже лестницы, на Французскую школу, навел крест на испуганного мужчину с толстыми щеками, потом на женщину средних лет со скучной стрижкой и пресс-картой на шее.

Охотник выстрелил ей только в щиколотку, но у тяжелой пули была такая сила удара, что ступня оторвалась и прокатилась вниз по лестнице, на тротуар. Женщину отбросило выстрелом назад, она повалилась на бок.

“Скорая” сдала назад, охваченные паникой люди, пригнувшись, бросились от женщины прочь, за могилы. Какой-то старик упал на пыльной гравийной дорожке, ушиб лицо, но никто не остановился, чтобы помочь ему.

Агенты службы безопасности изо всех сил пытались понять, что происходит; стараясь спасти американского политика, они погнали врачей в другом направлении. Еще одна “скорая” свернула на Юханнесгатан и остановилась перед старинной школой для девочек.

Охотник на кроликов глубоко вздохнул и посмотрел на часы.

Осталось сорок секунд.

Лицо Тедди Джонсона было бледным и в поту. На него надели кислородную маску, глаза хлопали – его охватила паника.

Бригада “скорой” покатила носилки к Юханнесгатан. Тонкий крест прицела следовал за ними, дрожал над ухом Джонсона.

Охотник на кроликов положил палец на курок – и тут лицо ушло из-под креста, колесо носилок нырнуло в выбоину на дорожке.

Санитары выкатили носилки на тротуар; Охотник на кроликов снова навел крест на ухо Джонсона, положил палец на курок и ощутил отдачу в плечо.

Голова американца взорвалась, фрагменты черепа брызнули на тротуар. Санитары какое-то время еще катили носилки, прежде чем остановились и уставились на высокопоставленного американца. Кислородная маска висела на шланге сбоку от носилок. От лица осталась только чаша задней кости черепа.

Рексу понадобилось три часа, чтобы покинуть кладбище. Полицейские по одному процеживали через заграждения на Дёбельнсгатан пришедших на похороны. Агенты внимательно изучали документы каждого, кто был на кладбище, выслушивали короткие свидетельские показания и сообщали о группе поддержки.

Рекс увидел Эдит среди журналистов, собравшихся перед заграждениями, и попытался встретиться с ней глазами, но безуспешно.

Никто, кажется, не знал, что произошло, а полицейские отказывались отвечать на вопросы.

Вместе со скорбящими родственниками высшие политики покинули церковь первыми. Рекс все еще толкался в среднем проходе, когда услышал панические вопли и увидел движение в ризнице, когда люди побежали назад, в церковь.

Явившийся через сорок минут полицейский объявил, что ситуация под контролем.

Пожарные смыли кровь с широких церковных ступеней, заплаканные люди бродили, ища своих.

Рекс дозвонился до Самми и Диджея, и они договорились, что встретятся у него дома и попытаются понять, что произошло. Прошел слух о террористической атаке, и в новостных выпусках говорилось о крупном покушении. Число погибших – неизвестно.

Рекс вынул противень с пшеничными булочками и разлил дымящийся чай, пока Самми и Диджей, сидя за кухонным столом, искали информацию в интернете.

– Да, вроде бы застрелили того американского политика, – сказал Самми.

– Ну и неразбериха, – вздохнул Диджей, выставляя на стол к чашкам и салфеткам масленку и варенье.

– Идиотизм какой-то, – сказал Рекс.

– Я пытался уйти тем же путем, что мы пришли, – сказал Самми. – Через Давид-Багаресгата, но там все перекрыли.

– Знаю, – отозвался Диджей. – Я хотел по лестнице возле Дроттнингхюсет.

– Где вы сидели? – спросил Рекс, подходя к ним с горячим хлебом.

– Поднялись на органную кафедру.

– А я сел возле среднего прохода.

– Я тебя видел, папа, ты сидел вот так. – Самми закрыл глаза и открыл рот.

– Я наслаждался музыкой, – запротестовал Рекс.

– Тогда ты наверняка заметил бумажные катышки… мы, каждый со своей стороны кафедры, соревновались, кто попадет тебе в рот.

– Что, правда?

– Думаю, я выиграл, – улыбнулся Самми и провел рукой по волосам – так же, как сам Рекс.

Пластырь на руке Самми отстал, и Рекс заметил несколько сигаретных ожогов.